Олег Кириллов - ВСЕ НА ЗЕМЛЕ

Идея постепенно овладевала ею все основательнее, и вот уже она обдумывает не то, о чем скажет, а то, как скажет. Вначале она будет по-деловому строга и немногословна. И уж потом, если он начнет извиняться за свое молчание, просить у нее прощения, тогда уж… В конце концов, у нее есть возможность съездить в отпуск. А вообще странно, она совершенно по-разному ведет себя с Андреем и Рокотовым. Первому сама звонить хочет, а второму не позволяет даже видеть себя. А ведь Рокотов гораздо приятнее, это натура, характер… Чепуха… Если она сделает какой-либо шаг, он может подумать, что она ждет не дождется момента, когда станет женой первого секретаря райкома… Если б он был простым рядовым инженером… А может быть, это и лучше, что Андрей перестал писать? В конце концов, что она о нем знает? Ничего. Ну, приятный человек, ну, видимо, хороший врач. Разве этого достаточно, чтобы делать какие-либо выводы?

Так бежали для нее дни, заполненные заботами, тревогами, сомнениями. Однажды видела она издалека Рокотова, проезжавшего в машине вместе с Лебедюком. Ехали они на ток. И она вдруг почувствовала, что ей хочется увидеть Владимира, просто увидеть, и все, лучше, если б он ее при этом не заметил. Она даже сделала попытку забежать домой и переодеться, чтобы не выглядеть слишком неприглядно, но потом вспомнила о том, что даже если он ее не увидит, то увидят односельчане, а языки бывают всякие, в том числе и злые. И она вновь вернулась к столу во дворе, на котором гладила недавно постиранные занавески, ругая себя за то, что позволила окрепнуть внезапно мелькнувшей мысли. А тут еще остыли угли в утюге. Сплошные неприятности.

И на душе было неспокойно, и это выражалось в том, что ей все время хотелось позвонить Андрею и сообщить, что она помнит о нем, и еще сказать ему, что у нее скоро отпуск, вернее, не скоро, а в любое время, когда она захочет. То ей внезапно казалось, что должна немедленно ехать в Васильевку и позвонить Рокотову, чтобы просто объяснить, почему она не может выйти за него замуж. Именно объяснить, потому что говорила она с ним ужасно грубо и он даже не смог найти слов, чтобы ответить ей. Он был поражен. Она перед ним виновата, это точно, потому что если даже не судьба быть им мужем и женой, то хоть людьми, уважающими друг друга, они могут быть. Если они встретятся, она должна сказать ему об этом, признаться в том, что поступила грубо.

Как-то вечером баба Люба, накашлявшись весьма многозначительно в своей комнатке, пришла к ней. Вроде бы за делом пришла, принесла только что надоенного молока. Сказала будто про себя:

— Секретарь партийный опять в колхозе… Вместе с Насоновым около пруда ходют. Шла бы будто невзначай…

— Не пойду, бабушка… Не нужен он мне.

— Так ли? — голос бабы Любы вдруг зазвучал язвительно, она даже руки в бока уперла. — Так ли, милка? Что ж ты мне думаешь глаза затуманить? Так я в этих делах кое-что смыслю… Сама ведь места себе не найдешь, а признаться, что дров наломала, — не хочешь. Вообразила. Да другая б за такого человека бегом побежала. В вековухах застрянешь, гляди, девка. А он мужик с головой, сурьезный. Давеча узнала в районе: по бабам да молодицам не шляется. Где такого по нонешним временам сыщешь? О-о-х, с жиру все это, с жиру.

Ну и баба Люба… Оказывается, не в больницу в район ездила, а за сведениями. То-то она ретиво доказывала ей, что не доверяет как врачу, не считает ее авторитетом для себя, потому что знает ее смалечку, видела, как нынешний доктор подолом нос вытирала. И выдюжила тряскую автобусную езду в жару немалую, только чтоб самой к мнению прийти какому-то. А коли пришла, теперь и в наступление можно.

И Вера не выдержала тогда. Быстро оделась и пошла по улице, придумав наскоро, что хочет в библиотеку заглянуть, узнать, как с медицинской литературой новой, хотя знала сама, что это не так, что в библиотеку заходила два дня назад, и если б было новое — уж библиотекарша наверняка бы прибежала. А в сторону ив и пруда не смотрела и все ж заметила, как от дальнего угла пруда ушла рывком на трассу знакомая кургузая машина с запыленным брезентовым верхом. А потом вырулил на улицу в своей «Волге» Насонов и укатил в сторону правления.

Если признаться себе искренне, то Веру тогда взбесило демонстративное невнимание Рокотова. А еще замуж выйти предлагал? Да он просто равнодушен к ней… Обычные мужские штучки. Изображает из себя влюбленного, а сам только и думает о других делах. Видите ли, заметил, что она идет в его сторону, и сразу убегать.