Иван Падерин - Ожоги сердца

Если ты поэт — сложи им гимн, который жил бы вечно! И скажи слова крылатой благодарности тем, кто был до конца верен воинскому долгу».

Июнь 1984

Живет в Москве, на Таганке, внештатный пропагандист общества «Знание» Петр Никифорович Чекмазов. Заботливый, беспокойный человек. У него на столе целая стопка свежей литературы по экономическим проблемам, по практике внедрения новой технологии, по текущей международной политике. И рядом — тетради с конспектами «про запас»: а вдруг слушатели подбросят вопрос, вытекающий из задач нового пятилетнего плана, скажем, по внедрению электронной техники. Не быть готовым к ответам на такие вопросы никак нельзя. Какой же ты после этого пропагандист…

Заботливость — родная мать беспокойства. Вот и получается — стоять на месте некогда. Такова жизнь. Отставать от нее нельзя, пропагандисту тем более. Он должен быть впереди, хоть на полшага, но впереди. Поэтому не теряй времени, следи за печатью, новинками художественной литературы, не пропускай информацию о достижениях науки и техники, выкраивай час на беседы с инженерами и рабочими.

Обмен мнениями по отдельным вопросам пропагандистской практики в обществе по распространению научных знаний, семинары и консультации в кабинете партийного просвещения, лекции в горкоме, встречи с учеными, деятелями литературы и искусства — ничего нельзя пропускать, ничего нельзя оставлять без внимания.

Так за одним беспокойным днем пропагандиста следует другой, третий… Поэтому приходится удлинять день за счет ночи, а неделю — за счет субботы и воскресенья. Но не ждите от Петра Никифоровича жалоб на усталость, на перегрузку. Все это для него стало потребностью, смыслом жизни. Отключи его от общения с людьми, от книг, от беспокойства — и ему станет скучно, неуютно… да что и говорить — в застойной заводи и вода киснет.

Глаза у генерала Чекмазова с живинкой, взгляд напряженный, прямой, как прицельный выстрел. Смотрит на собеседника сосредоточенно, по-юношески доверительно и цепко, словно только сию минуту открылся перед ним мир и он жадно заполняет зрительную память портретными деталями окружающих его людей. Умеет улавливать мысль собеседника с полуслова, но не прерывает его, выслушивает до конца и терпеливо. Не зря же говорят: кто умеет слушать, тому не надо играть в мудрость.

Когда я собрался уходить от Петра Никифоровича, его жена Мария Васильевна остановила меня в коридоре.

— Не спешите, чай уже готов, — сказала она, удивив меня своей наблюдательностью: я действительно спешил, еще не понимая, какие силы торопят меня к письменному столу.

— Спасибо.

— Не успела подать вовремя: внучка у нас прихворнула, за врачом бегала.

И тут я узнал, что у них два сына и одна дочь. Внук от старшего сына, Виктор, уже отслужил в армии и на днях предстал перед дедом — генералом в отставке, отрапортовал о завершении службы.

Можно было, конечно, задержаться, продолжить начатый разговор с Петром Никифоровичем за чашкой чая, но, как говорится, не возвращайся из коридора к столу — сочтут назойливым. К тому же у меня действительно появилось желание побыть наедине с самим собой, выйти, что называется, из зоны этого напряженного взгляда и как бы со стороны мысленно приглядеться к человеку, которому уже перевалило за семьдесят, а он собран и подтянут по всем статьям, как выпускник строевого училища.

Первые впечатления всегда остаются в памяти как фундамент, на котором возводятся последующие, и, как показывает практика, они не обманывают.

Назревала Висло-Одерская операция. Назревала как неотвратимое явление природы, как весенний ледоход — тронулась река, и не ищи тихой заводи, опасайся только заторов. А заторы могут быть: на пути предполагаемого движения войск немало узких мест и заторных расщелин. Поэтому в штабах дивизий, корпусов, армий, которым предстояло принять участие в этой операции, хотели как можно скорее иметь сведения о расположении войск противника, его резервов, оборонительных сооружений на всем пути наступления от Вислы до Одера.

Неспокойно было в эти дни и в штабе Первого Белорусского фронта. Его войска во взаимодействии с войсками Первого Украинского фронта готовились к нанесению рассекающего удара по самому кратчайшему пути берлинского направления. Севернее им должны были содействовать войска Второго Белорусского фронта, южнее — Четвертого Украинского. К боям готовилась и Первая армия Войска Польского.