Алексей Першин - Не измени себе

Неожиданно началось редколесье, беспорядочное нагромождение скал. Кое-где между этими каменными завалами образовались широкие лужайки, защищенные от ветра. На одной из таких лужаек увидели малинник, бордовый от перезревших, крупных ягод. Сложив в расщелину свои ружья и котомки, они набросились на малину и минут пятнадцать молча набивали ею рты. Пашка утробно мурлыкал от удовольствия. И вдруг он замолчал.

— Пашка, хватит. Пошли, — с сожалением сказал Борис. — Лопнуть можно.

Пашка не ответил. Удивленный, Борис поднял взгляд и увидел дрожащие губы товарища, его посеревшее лицо с бисеринками пота на лбу. Борис посмотрел в ту сторону, куда глядел Пашка, и едва не вскрикнул: в каких-то тридцати метрах от них стоял на задних лапах медведь и так же, как они, лакомился малиной. И ловко получалось. Раскрывал пасть, одной лапой подтягивал куст, а другой встряхивал его, и добрая пригоршня малины вместе с сухими листьями оказывалась в его пасти. Медведь потешно плевался, крутил головой — листья ему были явно не по вкусу.

Борис подумал, что зверь их не видит. И ошибся. Медведь изредка добродушно и не без любопытства косился на них, как-то иронически фыркал, но обеда своего не прерывал.

Не сговариваясь, они оба попятились и боком-боком, едва передвигая ногами, двинулись к ружьям. Медведь опять остался к ним равнодушен. Правда, когда они вскинули ружья, удостоил более продолжительным взглядом, будто говоря: «Идите-ка вы, молодцы, отсюда подобру-поздорову, не мешайте мне».

И они ушли. И долго петляли от страху, пока окончательно не сбились с пути. Лес поредел, под ногами зачавкала трясина. Пришлось перескакивать с кочки на кочку, проваливаясь то одной, то другой ногой в отвратительную жижу. И так целый час.

Болото так же неожиданно кончилось. Они вдруг вышли на поляну и заметили двух молоденьких девушек, сбивавших невысокий стожок сена. Девушки испуганно вскрикнули, когда они с Пашкой почти вплотную подошли к ним сзади.

— Да что вы, девушки! Неужели мы на разбойников похожи? — с обидой спросил Борис.

— Как же вы… как вы смогли оттуда-то? Никто из наших не проходит. Только зимой… — изумленно ахали девушки.

Девушки пригласили их позавтракать. Из котомок были извлечены городские припасы, а из девичьих узелков — деревенская снедь, и все это дружно, с завидным аппетитом было уничтожено под стожком пахучего сена. Они с Пашкой в подробностях выслушали, скольких несчастных поглотило гнилое болото, которое друзья каким-то чудом перешли только что.

Борис неожиданно вспомнил о сообщении, появившемся не так давно в демьянской газете. Где-то в глубине тайги было обнаружено поселение, жители которого вот уже лет тридцать ничего не знали о событиях в стране. Не слышали ни о японской, ни о первой мировой войне, ни о Февральской и Октябрьской революциях, не говоря уже о первой пятилетке и об индустриализации страны.

— А вы-то, красавицы, знаете об этом? — хитровато подъехал к девушкам Пашка. — А то можем взять с собой и просветить.

— Ишь просветитель нашелся, — рассмеялась одна из них, со вздернутым носиком и пышной грудью. — Вон Демьянск-то, рукой подать.

— Где?! — одновременно воскликнули оба.

— Да вот же он.

И в самом деле, как маленький островок в темно-зеленом море тайги виднелось пестрое пятнышко. Неужто и в самом деле то был Демьянск? Даже не верилось, что они могли зайти так далеко.

И оба заспешили — путь предстоял неблизкий. Начали расспрашивать, как пройти побыстрей и поудобней. Объясняла все та же курносенькая:

— Вот тропа, видите? Держитесь ее, чуток потеряется — вертайтесь назад, ищите сразу же. По ней раз в год на сенокос ходят, потому и плохо видится. Так помаленьку до деревни нашей дойдете, а тамотко и дорога на Демьянск.

— Смотрите тропу не потеряйте, не то пропадете, — настойчиво вторила другая.

Курносая вдруг рассмеялась:

— Парней наших встретите, о нас ни гугу… Слышите?

— Это почему же? — удивился Борис.

— Ноги вам обоим переломают.

— Будто мы такие уж квелые?..

— Э-э, не скажите. У нас тут бугаи, а не парни…

Посмеявшись, пустились в обратный путь.

— Почему это они нас не испугались? — удивился Пашка.

— А чего тебя бояться-то? Курносая, та на плечо тебя одним махом поднимет да с тех вот скал — и поминай как звали.

Пашка, насупившись, промолчал. Сделал вид, что сказанное не к нему относится.

— А девицы и в самом деле что кобылицы. Им, поди, сам медведь не страшен, — нашелся наконец он.