Сергей Снегов - Иди до конца

— Это начальник электролизного цеха? Заклятый враг вашего хозяина Пономаренко?

— Он самый. Только почему заклятый? Не дружат — это верно.

Осмотр завода Черданцев начал с рудного двора. В гигантских бункерах этого каменного сарая легко могли уместиться двухэтажные дома. Бункера были доверху полны золотистой рудой, доставленной с гор. К рудному двору примыкала агломерационная, за ней тянулся самый обширный из заводских цехов — плавильный. Здесь стояла отражательная печь — внушительное здание в здании. Над ней с трамвайными звонками проплывали мостовые краны, у окон суетились печевые. Воздух около печи был удушлив и жарок, в нос бил сернистый газ. В стороне от отражательной печи, вдоль стены цеха, вытянулась цепочка исполинских бочек — конверторов, в которых из расплава, содержавшего много ценных металлов, выжигалось железо. В конверторах гремел сжатый воздух, газа около них было еще больше. Щетинин раскашлялся и поспешно отошел. Кашель мучил его все время, пока он находился в цеху, долго не оставлял и за воротами цеха.

— А говорят, грешники проводят вечность у серных котлов, — сипел он. — Черта с два выдержишь вечность в подобной атмосфере!

— К сернистому газу привыкают, — заметил Черданцев. — В очистном отделении у нас хлор, это похуже.

Очистной цех казался прибранным и тихим в сравнении с дымным, грязным и грохочущим плавильным. Это тоже было обширное здание, метров двести в длину. Половину его заполняли огромные баки высотою в восемь метров — чаны Пачука, или пачуки, как их называют на заводах. В пачуках бурлила продуваемая воздухом смесь из растворенных и выпавших в осадок металлов. Это были те самые высококонцентрированные растворы, для которых Терентьев создавал свою теорию. Он ходил по дощатому настилу, отодвигал доски, прикрывавшие отверстия чанов, всматривался в их темную глубину. Рабочие временами поворачивали вентили на трубах — в пачуки вливались реагенты, кипение в них усиливалось, сквозь доски крышек поднимались едкие, перехватывающие горло испарения. Мощные вентиляторы гудели, нагнетая свежий воздух, отсасывая испорченный; уже через две-три минуты после выброса газов от них не оставалось и следа. Но эти три минуты были непереносимы. Терентьев глотнул ядовитый воздух и отскочил: горло его обожгло, словно спиртом. Почти у всех рабочих в этом цехе лица были серовато-бледны.

— Каждому здесь выдается усиленное питание, — сказал Черданцев. — И зарплата, конечно, повышенная, отпуск подлиннее. Только газ есть газ — жира с ним не наживешь. Между прочим, я тоже тут работал, на этих пачуках.

Не лучше, чем у чанов, было возле фильтров, занявших другую половину цеха. В бочкообразных аппаратах смеси, поступавшие из чанов, освобождались от осадков, дальше очищенный раствор уходил по трубам в электролизный цех. Из всех пор фильтров сочился удушливый газ, а когда их открывали, он вздымался облаком. Щетинин качал головою: по всему было видно, что процесс идет с перерасходом реагентов и энергии. Не обращая внимания на газ, Щетинин стал заносить в блокнот замеченные неполадки.

— Пойдемте к Пономаренко, — предложил Черданцев, когда Щетинин покончил с записями.

Пономаренко принял их в конторке, битком набитой работниками цеха. Народ здесь был «переменный», как объяснил Черданцев: кто входил, кто выходил, кто в изнеможении разваливался на диване, чинности заседания не чувствовалось, хотя Терентьеву показалось, что они попали на заседание. Пономаренко, высокий, со злыми глазами и нервно подергивающимся уголком рта, поднялся навстречу, пожал руки и обратился снова к своим делам. По всему было видно, что это человек желчный.

— Да вы с ума сошли! — орал он на мастера. — Качаете Спиридонову раствор с такой концентрацией железа! Вы что, Спиридонова не знаете? Чтоб больше не повторялось, ясно? Спиридонов должен получить максимальную очистку, голову оторву, если прошляпите! Все знают, что у него не ладится, так пусть пеняет на себя, а на нас валить не позволю!

Когда мастер, получив свою порцию «проборки», убрался, Пономаренко обратился к гостям.

— Значит, на подмогу из института? — сказал он ворчливо. — Давно пора. Мы тут мучаемся с допотопными процессами, а вы книжечки пописываете о достижениях! Если по вашим книжечкам производство вести, так надо цехи закрывать: что-то далеки они от практики.

— Мне показалось по разговору с мастером, что и вы работаете не так уж хорошо, — возразил Щетинин. — Иначе не пришлось бы и распекать его.