Григорий Медынский - Честь

Конечно, не бывать! Не допустить! Не допускать! Обуздать опустошителей земли и разрушителей мира! И строить, и украшать ее, нашу планету! И пусть символом этой жизни будет вонзившийся в небо, золотистый, сверкающий на солнце вот этот шпиль высотного здания!

Как жалко уезжать из такой Москвы!

…Но вещи собраны, билеты на руках, – пора в путь.

Поезд отправлялся с Ярославского вокзала. Народу на перроне множество – одни едут, другие провожают, а некоторые просто смотрят. Еще бы: на вагонах красные полотнища: «На Восток!», «Едем строить!», «Не пищать!»

– Не пищать! – в тон этому говорит и писатель Шанский, пожимая руку Антону.

Он тоже пришел пожелать ему счастливого пути.

Он хотел бы много сказать этому на его глазах развернувшемуся в плечах парню с красивыми, заново отросшими волосами. Но говорить сейчас некогда, да, пожалуй, и не к чему. Человек прошел, через мучительные водовороты жизни и теперь выходит на стрежень, на прямое и сильное течение: плыви, греби и не сбивайся с курса, покоряй открывающиеся перед тобой дали и смелее входи в щедрое, чистое племя созидающих – и жизнь, и себя, и судьбу.

А кругом обычная перронная суета – последние разговоры, советы, улыбки, слезы. Там – баян и песни, а вот девушка сдернула косынку с плеча и пошла – платье колокольчиком, берегись, каблуки, – «давай «русскую»!».

Потом прощание и последние взмахи рук. Вагон немного качнуло, и все поплыло назад – и гармонист, и Георгий Николаевич, и Екатерина Васильевна, и Шанский, и дядя Вася, и Печенегов, и вытирающая слезы Нина Павловна. Поехали!

Все-таки это было событие: они ехали из прошлого в будущее! И разве можно было просто так вот: сесть и болтать, или лечь спать, или открыть сумку и начинать закусывать? Это было большое событие!

Антон с Мариной стояли у окна и смотрели. Впереди была новая жизнь – может быть, тайга и большие переходы в ней, строительные леса и жизнь в палатках. Ну что ж – в палатках так в палатках! А Москва уходила назад: дома, заводы, железнодорожное депо, купола и шпили Сельскохозяйственной выставки. Яуза. Солнце садилось в облака и проглядывало сквозь них, как уголек. Мимо проскакивали платформы, дачные поселки, рощи. Вот поезд прогремел по мосту, и в сумрачном еловом лесу мелькнула платформа «Абрамцево».

Антон вздрогнул. Как он забыл? Ведь он совсем забыл, что они едут по этой дороге, по тем памятным, страшным местам!

Но в этот момент пальцы Марины легли на его руку. Она ничего не сказала, только тронула. Антон взглянул на нее и отошел от окна.

1955—1960