Василий Шукшин: До третьих петухов

– Господи, сколько надо терпения,– вздохнула первая голова Горыныча.– Сколько надо сил потратить, нервов... пока их научишь. Ни воспитания, ни образования...

– Насчет "немножко жарить" – это он хорошо сказал,– молвила вторая голова.– А?

– На какие усы ты все время намекаешь? – спросила Ивана третья голова.– Весь вечер сегодня слышу: усы, усы... У кого усы?

– А па-арень улыбается в пшеничные усы,– шутливо спела первая голова.– Как там дальше про Хаз-булата?

– Она мне отдалась,– отчетливо сказал Иван. Опять сделалось тихо.

– Это грубо, Иван,-сказала первая голова.-Это дурная эстетика. Ты же в библиотеке живешь... как ты можешь? У вас же там славные ребята. Где ты набрался этой сексуальности? У вас там, я знаю, Бедная Лиза... прекрасная девушка, я отца ее знал... Она невеста твоя?

– Кто? Лизка? Еще чего!

– Как же? Она тебя ждет.

– Пусть ждет – не дождется.

– Мда-а... Фрукт,– сказала третья голова.

А голова, которая все время к жратве клонила, возразила:

– Нет, не фрукт,– сказала она серьезно.– Какой же фрукт? Уж во всяком случае – лангет. Возможно даже – шашлык.

– Как там дальше-то? – вспомнила первая голова.– С Хаз-булатом-то.

– Он его убил,– покорно сказал Иван.

– Кого?

– Хаз-булата.

– Кто убил?

– М-м...– Иван мучительно сморщился.– Молодой любовник убил Хаз-булата. Заканчивается песня так: "Голова старика покатилась на луг".

– Это тоже не надо. Это жестокость,– сказала голова.

– А как надо?

Голова подумала.

– Они помирились. Он ему отдал коня, седло – и они пошли домой. На какой полке ты там сидишь, в библиотеке-то?

– На самой верхней... Рядом с Ильей и донским Атаманом.

– О-о! – удивились все в один голос.

– Понятно,– сказала самая умная голова Горыныча, первая.– От этих дураков только и наберешься... А зачем ты к Мудрецу идешь?

– За справкой.

– За какой справкой?

– Что я умный.

Три головы Горыныча дружно громко засмеялись. Баба-Яга и дочь тоже подхихикнули.

– А плясать умеешь? – спросила умная голова.

– Умею,-ответил Иван.– Но не буду.

– Он, по-моему, и коттеджики умеет рубить,– встряла Баба-Яга.– Я подняла эту тему...

– Ти-хо! – рявкнули все три головы Горыныча.– Мы никому больше слова не давали!

– Батюшки мои,– шепотом сказала Баба-Яга.– Сказать ничего нельзя!

– Нельзя! – тоже рявкнула дочь. И тоже на Бабу-Ягу.– Базар какой-то!

– Спляши, Ваня,– тихо и ласково сказала самая умная голова.

– Не буду плясать,– уперся Иван.

Голова подумала:

– Ты идешь за справкой...– сказала она.– Так?

– Ну? За справкой.

– В справке будет написано: "Дана Ивану... в том, что он – умный". Верно? И " печать.

– Ну?

– А ты не дойдешь.– Умная голова спокойно смотрела на Ивана.– Справки не будет.

– Как это не дойду? Если я пошел, я дойду.

– Не.– Голова все смотрела на Ивана– Не дойдешь. Ты даже отсюда не выйдешь.

Иван постоял в тягостном раздумье... Поднял руку и печально возгласил: – Сени!

– Три, четыре,-сказала голова.– Пошли.

Баба-Яга и дочь запели:

Ох, вы сени, мои сени,

Сени новые мои...

Они пели и прихлопывали в ладоши.

Сени новые-преновые

Решетчатые...

Иван двинулся по кругу, пристукивая лапоточками... а руки его висели вдоль тела: он не подбоченился, не вскинул голову, не смотрел соколом.

– А почему соколом не смотришь? – спросила голова.

– Я смотрю,– ответил Иван.

– Ты в пол смотришь.

– Сокол же может задуматься?

– О чем?

– Как дальше жить... Как соколят вырастить. Пожалей ты меня, Горыныч,– взмолился Иван.– Ну сколько уж? Хватит...

– А-а,– сказала умная голова.– Вот теперь ты поумнел. Теперь иди за справкой. А то начал тут... строить из себя. Шмакодявки. Свистуны. Чего ты начал строить из себя? Иван молчал.

– Становись лицом к двери,– велел Горыныч. Иван стал лицом к двери. – По моей команде вылетишь отсюда со скоростью звука.

– Со звуком – это ты лишка хватил, Горыныч,– возразил Иван.– Я не сумею так.

– Как сумеешь. Приготовились... Три, четыре!

Иван вылетел из избушки.

Три головы Горыныча, дочь н Баба-Яга засмеялись.

– Иди сюда,– позвал Горыныч невесту,– я тебя ласкать буду.

А Иван шел опять темным лесом... И дороги опять – никакой не было, а была малая звериная тропка. Шел, шел Иван, сел на поваленную лесину и закручинился.