Ольга Туманова: Шутка

Ну, а то, что Маяковский - поэт своего времени - была просто ее, Катина мысль, но только с иной, противоположной знаковой оценкой. Катя считала это достижением, вершиной предназначения поэта, его служением и согражданам, и Отечеству, и Идеалу. А у Володи все как-то между прочим становилось с ног на голову (или с головы на ноги - это кто как видит) - и согласиться нельзя, и опровергнуть нельзя.

Но не пошатнувшийся пьедестал признанных поэтов поверг Катю в грусть - за коротеньким абзацем письма стояла другая жизнь Володи, и в той жизни была девушка, из-за которой все мужчины стали подлецами.

А почему он согласен с ней, с Катей? Неужели ее игривую болтовню об аспиранте, недовольство его поведением Володя воспринял как революционную классовую ненависть ко всему мужскому полу?

Никто и никогда не видел в письмах Кати такого грандиозного подтекста, какой каждый раз открывался Володе.

Но что стало с девушкой? Ее прельстили? Обольстили? Завлекли? "Увели" у Володи и бросили? Кто? Его друг? однокурсник? неведомый соперник? признанный красавец курса? Эта кукла (ну, конечно же, кукла, безмозглая: полетела за внешностью, за фантиком, не утруждая себя заглянуть вовнутрь: конфета ли там шоколадная или дешевая карамелька), чем она прельстилась? Фразой, оброненной небрежно? громкой цитатой? свободой жестов? наглостью взора? Ясно, не глубиной мозгов и сердца, раз Володя именует ее избранника подлецом.

Катино воображение вмиг нарисовало и тонкую ранимую душу Володи, и его доброту, и деликатность, и наглость знакомого незнакомца, который, как Курагин, охмурил девушку головокружительной неизвестностью и упоительно-невозможной сладостью греха. Видно, не слишком та девушка избалована вниманием, если так легко... Впрочем, возможно нелегко. Да и где гарантия от хмеля, один неосторожный глоток, другой и...

Трудно сказать, чего в грустном Катином раздумье было больше: обиды за преданного Володю, непонятого, неоцененного по достоинству, или растерянности от открытия, что у Володи есть другая жизнь, не только химия, тренировки и письма к Кате. Жизнь, о которой она, Катя, не знает ничего, которая течет параллельно с их знакомством, и в той жизни - разговоры со всевозможными знакомыми, которые (и разговоры, и знакомые) неведомы Кате. И приятели, и неприятели, и девушки (и назойливые, и интересные), и вечера, и воскресные дни, и телефонные разговоры далеко за полночь, приглушенные, оттененные говором репродуктора или музыкой проигрывателя. И звонки у входной двери. И ожидание звонков...

А письма от Володи приходили все чаще и с каждым разом становились все длиннее.

"Катя, быть всегда со всеми самим собой никто никогда не заставит, может, я думаю и делаю неправильно, попробуйте - убедите. Лично я им быть не могу. Гораздо удобней: надел на себя марку пижонистого парня, развязные тон, шуточки - не надо даже думать, как шутить, есть заготовленные штампы. Почему даже перед людьми, которые мне почему-либо не нравятся, я должен обнажать всю свою душу? Нет, им хватит этого "мелкого пижона", как Вы выразились".

Невероятно, чтобы Володя, степенный, серьезный, с вдумчивым взглядом, вел себя как дежурный, так поднадоевший Кате фигляр. Володя, безусловно, наговаривает на себя, но - зачем? с какой целью?

"Знаете, Катя, возможно, я делаю это зря, но делаю неплохо. На днях девушка, с которой мы учимся в одной группе уже четвертый год, сказала: "Знаешь, Володя, а ведь я тебя совсем не знаю". А с Вами я не старался маскироваться. Мы только знакомимся, я почти не знаю, что Вы за человек, зачем бы я так поступил?

Можете обозвать меня хамелеоном или еще как-нибудь, не обижусь".

Конечно, лестно, что она, Катя, как бы исключение, одна из немногих, а, может быть, и единственная, кому можно открыть свое второе, скрытое от мира Я. Но - они едва знакомятся? Он почти не знает ее? На дворе весна, скоро год, как они знакомы, и мало какая подруга знает столько о бурях в Катиной душе, о ее смятениях, поисках, надеждах. Даже подруга, с которой Катя совершенно откровенна: у подруги свои бури, ей самой хочется поделиться своими переживаниями; и всегда столько мелких сиюминутных событий, сегодняшних проблем, которые им надо обсудить, что на разговоры о существенном не остается времени. А вот Володя знает про нее все: что она любит и что не любит, что ей нравится и что не нравится, что вызывает восторг и восторженную зависть, и слезы умиления, и что ей отвратительно и вызывает протест, гнев, боль. И о чем она мечтает, и чего она опасается... Она столько всего ему написала! Что еще он должен узнать о ней, чтобы они были знакомы?