Юрий Тынянов - Пушкин и его современники

Долгое время Кюхельбекер не может следить за дальнейшим ростом Бальзака, и у него возникает представление об однообразности Бальзака. Такова запись о нем в дневнике от 28 июня 1841 г.:

"Итак, перечитываю порою временем старые дневники: встречаю в них отметки о таких сочинениях, которые вовсе изгладились из моей памяти. На счет некоторых писателей я свое мнение переменил: к этим в особенности принадлежит Бальзак. Теперь нахожу его довольно однообразным, хотя и теперь считаю его человеком очень даровитым".

Мнимое однообразие Бальзака, повести которого с трудом доходили до глухих урочищ Сибири, было ложным представлением, навязанным декабристу самой жизнью. Но даже и теперь он продолжает думать о нем, считать его "человеком очень даровитым".

Между тем давнее желание его исполнилось: он получил личную весть о Бальзаке, которого хотел "узнать покороче". Но какую весть!

В 1843 г. Бальзак посетил Россию, и его повстречала в Павловске молоденькая племянница Кюхельбекера, Наталья Григорьевна Глинка, дочь его старшей сестры Юстины Карловны Глинки. Он нежно любил свою сестру и ее семью и переписывался из крепости со всеми племянниками и маленькими племянницами. Он даже надумал обучать их заочно грамоте и докучал исправлениями ошибок в их письмах. Он руководил из крепости их чтением и развитием. Они платили ему аккуратными письмами, вязали для него носки и т. п.

Но как бы Кюхельбекер нежно ни любил сестру, в молодости заботившуюся о нем, он однажды должен был признать: "Конечно, у ней чувства много, но ум робкий". Племянница была всецело во власти представлений, навязанных испуганным обывателям журналистами, и эти представления отразились даже на впечатлении, произведенном на нее самою наружностью Бальзака.

Наталья Григорьевна Глинка пишет дяде в Сибирь 12 августа 1843 г.: "На днях видели мы в Воксале Бальзака, который приехал в Россию на несколько месяцев; нет, не можите себе представить, что это за гнустная физиономиа; матушка нашла, и я совершенно с нею согласна, что он похож на портреты и описания, которые читаем о Робеспиерре, Дантоне и прочих подобных им особ французской революции: он малого росту, толст, лицо у нею свежее, румяное, глаза умные, но все выражение лица его имеет что-то зверское". Дядя так и не научил племянницу грамоте: ее письмо пестрит ошибками. Племянница и не подозревала, как полемизировал дядя с Брамбеусом, со слов которого, видимо, и мать и она судили о французском писателе.

Не подозревала, что в эти годы он писал и о том самом Дантоне,

который для нее являлся проделом ужаса:

...Дантон

Рукой гиганта, гением титана

Попятил пруссаков - свободен край родной.

В 1843 г. Кюхельбекер получил возможность в культурной семье Разгильдеева, начальника крепости Акша, где жил Кюхельбекер, ознакомиться с Бальзаком в оригинале. Он пишет 8 декабря 1843 г. племяннице, Н. Г. Глинке: "Я ей [Наталье Алексеевне Разгильдеевой. - Ю. Т.] прямо по-русски с французского оригинала прочел все почти повести Бальзака: тут у меня начинался иногда небольшой спор с Анной, которую нередко непременно должно было заставить удалиться, чтобы не дать ей познакомиться с грязными нравами, изображаемыми Г-н Бальзаком".

Анна - ученица Кюхельбекера, который был рьяным и строгим педагогом. В "спорах с Анной" слышится прежде всего педагог. Но в последней фразе слышна и литературная досада, подобная отзыву о "Страсти художника". Тем не менее, важно то обстоятельство, что он переводит "все почти повести Бальзака", что они являются его постоянным чтением рядом с сочинениями Лермонтова, Пушкина, его собственными. Он продолжает интересоваться Бальзаком.

СЮЖЕТ "ГОРЯ ОТ УМА" *

1

Исследователь текста "Горя от ума" И. Д. Гарусов писал в 1875 г.: "Ровно полвека идут толки о "Горе от ума", и комедия, не говорим: для большинства, а для массы, остается непонятною". 1

* Подготовила к печати Е. А. Тынянова по рукописным материалам архива Ю. П. Тынянова.

Надеясь в изучении живых исторических остатков прошлого получить верное разрешение вопроса, сделать пьесу понятною для зрителя. Гарусов много лет изучал прототипы действующих лиц. "Даже столичные артисты, у которых еще не изгладились предания об авторе, - писал он, - которые помнят его указания, даже они не в силах до сих пор вполне воссоздать грибоедовских типов, ибо - по большей части изображают карикатуры, а не действовавших тогда лиц... Покойные Щепкин и Орлов составляли единственное исключение, воплощая Фамусова и Скалозуба живьём, ибо знали лиц, прикрытых этими именами, но и они, согласно условиям времени и драматической цензуры, оставляли крупные пробелы". 2 Щепкин писал: "Естественность и истинное чувство необходимы в искусстве, но настолько, насколько допускает общая идея". 3