LibCat » Книги » Проза » Русская классическая проза » Федор Достоевский - Преступление и наказание, Часть 4

Федор Достоевский - Преступление и наказание, Часть 4

Здесь есть возможность читать онлайн «Федор Достоевский - Преступление и наказание, Часть 4» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию без сокращений). В некоторых случаях можно слушать аудио, скачать через торрент в формате fb2 и присутствует краткое содержание. Жанр: Русская классическая проза, на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале библиотеки ЛибКат.

Читать книгу

Название:
Преступление и наказание, Часть 4
Автор:
Федор Михайлович Достоевский
Жанр:
Русская классическая проза / на русском языке
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Рейтинг книги:
3 / 5. Голосов: 1
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:
Написать комментарий
Ваша оценка:
- 60
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5

Преступление и наказание, Часть 4: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Преступление и наказание, Часть 4»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

«Преступление и наказание» – гениальный роман, главные темы которого: преступление и наказание, жертвенность и любовь, свобода и гордость человека – обрамлены почти детективным сюжетом.
Многократно экранизированный и не раз поставленный на сцене, он и по сей день читается на одном дыхании.

Преступление и наказание, Часть 4 — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Преступление и наказание, Часть 4», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

"Yes, it's all right.	- Да, точно так-с.
Nothing more is needed," he declared with the same rapidity and he laid the paper on the table.	Больше ничего и не надо, - проговорил он тою же скороговоркой и положил бумагу на стол.
A minute later when he was talking of something else he took it from the table and put it on his bureau.	Потом, через минуту, уже говоря о другом, взял ее опять со стола и переложил к себе на бюро.
"I believe you said yesterday you would like to question me... formally... about my acquaintance with the murdered woman?" Raskolnikov was beginning again. "Why did I put in 'I believe'" passed through his mind in a flash.	- Вы, кажется, говорили вчера, что желали бы спросить меня... форменно... о моем знакомстве с этой... убитой? - начал было опять Раскольников, - "ну зачем я вставил кажется? - промелькнуло в нем как молния.
"Why am I so uneasy at having put in that '_I believe_'?" came in a second flash.	- Ну зачем я так беспокоюсь о том, что вставил это кажется?" - мелькнула в нем тотчас же другая мысль, как молния.
And he suddenly felt that his uneasiness at the mere contact with Porfiry, at the first words, at the first looks, had grown in an instant to monstrous proportions, and that this was fearfully dangerous. His nerves were quivering, his emotion was increasing.	И он вдруг ощутил, что мнительность его, от одного соприкосновения с Порфирием, от двух только слов, от двух только взглядов, уже разрослась в одно мгновение в чудовищные размеры... и что это страшно опасно: нервы раздражаются, волнение увеличивается.
"It's bad, it's bad!	"Беда! Беда!..
I shall say too much again."	Опять проговорюсь".
"Yes, yes, yes!	- Да-да-да!
There's no hurry, there's no hurry," muttered Porfiry Petrovitch, moving to and fro about the table without any apparent aim, as it were making dashes towards the window, the bureau and the table, at one moment avoiding Raskolnikov's suspicious glance, then again standing still and looking him straight in the face.	Не беспокойтесь! Время терпит, время терпит-с, - бормотал Порфирий Петрович, похаживая взад и вперед около стола, но как-то без всякой цели, как бы кидаясь то к окну, то к бюро, то опять к столу, то избегая подозрительного взгляда Раскольникова, то вдруг сам останавливаясь на месте и глядя на него прямо в упор.
His fat round little figure looked very strange, like a ball rolling from one side to the other and rebounding back.	Чрезвычайно странною казалась при этом его маленькая, толстенькая и круглая фигурка, как будто мячик, катавшийся в разные стороны и тотчас отскакивавший от всех стен и углов.
"We've plenty of time.	- Успеем-с, успеем-с!..
Do you smoke? have you your own?	А вы курите? Есть у вас?
Here, a cigarette!" he went on, offering his visitor a cigarette.	Вот-с, папиросочка-с... - продолжал он, подавая гостю папироску.
"You know I am receiving you here, but my own quarters are through there, you know, my government quarters. But I am living outside for the time, I had to have some repairs done here.	- Знаете, я принимаю вас здесь, а ведь квартира-то моя вот тут же, за перегородкой... казенная-с, а я теперь на вольной, на время.
It's almost finished now....	Поправочки надо было здесь кой-какие устроить.
Government quarters, you know, are a capital thing.	Теперь почти готово... казенная квартира, знаете, это славная вещь, - а?
Eh, what do you think?"	Как вы думаете?

"Yes, a capital thing," answered Raskolnikov, looking at him almost ironically.	- Да, славная вещь, - ответил Раскольников, почти с насмешкой смотря на него.
"A capital thing, a capital thing," repeated Porfiry Petrovitch, as though he had just thought of something quite different. "Yes, a capital thing," he almost shouted at last, suddenly staring at Raskolnikov and stopping short two steps from him.	- Славная вещь, славная вещь... - повторял Порфирий Петрович, как будто задумавшись вдруг о чем-то совсем другом, - да! славная вещь! - чуть не вскрикнул он под конец, вдруг вскинув глаза на Раскольникова и останавливаясь в двух шагах от него.
This stupid repetition was too incongruous in its ineptitude with the serious, brooding and enigmatic glance he turned upon his visitor.	Это многократное глупенькое повторение, что казенная квартира славная вещь, слишком, по пошлости своей, противоречило с серьезным, мыслящим и загадочным взглядом, который он устремил теперь на своего гостя.
But this stirred Raskolnikov's spleen more than ever and he could not resist an ironical and rather incautious challenge.	Но это еще более подкипятило злобу Раскольникова, и он уже никак не мог удержаться от насмешливого и довольно неосторожного вызова.
"Tell me, please," he asked suddenly, looking almost insolently at him and taking a kind of pleasure in his own insolence. "I believe it's a sort of legal rule, a sort of legal tradition--for all investigating lawyers--to begin their attack from afar, with a trivial, or at least an irrelevant subject, so as to encourage, or rather, to divert the man they are cross-examining, to disarm his caution and then all at once to give him an unexpected knock-down blow with some fatal question. Isn't that so?	- А знаете что, - спросил он вдруг, почти дерзко смотря на него и как бы ощущая от своей дерзости наслаждение, - ведь это существует, кажется, такое юридическое правило, такой прием юридический - для всех возможных следователей - сперва начать издалека, с пустячков, или даже с серьезного, но только совсем постороннего, чтобы, так сказать, ободрить или, лучше сказать, развлечь допрашиваемого, усыпить его осторожность и потом вдруг, неожиданнейшим образом огорошить его в самое темя каким-нибудь самым роковым и опасным вопросом; так ли?
It's a sacred tradition, mentioned, I fancy, in all the manuals of the art?"	Об этом, кажется, во всех правилах и наставлениях до сих пор свято упоминается?
"Yes, yes.... Why, do you imagine that was why I spoke about government quarters... eh?"	- Так, так... что ж, вы думаете, это я вас казенной-то квартирой того... а?
And as he said this Porfiry Petrovitch screwed up his eyes and winked; a good-humoured, crafty look passed over his face. The wrinkles on his forehead were smoothed out, his eyes contracted, his features broadened and he suddenly went off into a nervous prolonged laugh, shaking all over and looking Raskolnikov straight in the face.	- И, сказав это, Порфирий Петрович прищурился, подмигнул; что-то веселое и хитрое пробежало по лицу его, морщинки на его лбу разгладились, глазки сузились, черты лица растянулись, и он вдруг залился нервным, продолжительным смехом, волнуясь и колыхаясь всем телом и прямо смотря в глаза Раскольникову.
The latter forced himself to laugh, too, but when Porfiry, seeing that he was laughing, broke into such a guffaw that he turned almost crimson, Raskolnikov's repulsion overcame all precaution; he left off laughing, scowled and stared with hatred at Porfiry, keeping his eyes fixed on him while his intentionally prolonged laughter lasted.	Тот засмеялся было сам, несколько принудив себя; но когда Порфирий, увидя, что и он тоже смеется, закатился уже таким смехом, что почти побагровел, то отвращение Раскольникова вдруг перешло всю осторожность: он перестал смеяться, нахмурился и долго и ненавистно смотрел на Порфирия, не спуская с него глаз, во все время его длинного и как бы с намерением непрекращающегося смеха.