Айзман: Их жизнь, их смерть

- Ах, я и забыла, - жеманно щуря глаза, вскрикнула Анаиза, поворачиваясь к Жюлю. - Тебя, ведь, поздравить надо, ты сделался отцом.

Жюль исподлобья посмотрел на Анаизу и икнул.

- Отцом?.. Ага... Ну да, сделался... Поздравляй... А вот видишь, стакан пустой? Пустой, - значит надо налить...

- Что ж у тебя: наследник или наследница?

- Чего?

- Мальчика родила Эрнестина, или девочку?

Жюль уставился на стакан с абсентом, подумал и сообразил, что не знает и сам.

- Мальчик или девочка - это все равно, - разъяснил Жако. - Одна цена могилы, хоть и для мальчика, хоть и для девочки.

- Девочка, мальчик - это все равно, подтвердил Жюль, икая.

- Девочка вырастет - шлюхой будет. Сын также чорт знает чем сделается, - рассудительно гудел бас могильщика.

- Видишь ли, Жюль, - лукаво ухмыляясь, начала Анаиза, - тут вот говорили, что Эрнестина какое то чудовище родила.

Жюль поднес было стакан к усам. При последних словах Анаизы он стакан поставил обратно на стол и ничего ни говоря, уставился на кабатчицу.

- Чудовище? - спросил он шопотом.

- Да, кто то говорил... не помню кто... Кто то проходил здесь и сказал. Пол лица человечье, пол лица рыло. Вроде как у свиньи рыло.

"Ну! Правда?.. Вот здорово!.. Это очень здорово, чорт возьми!.. Про таких уродов слыхали уже... Даже рассказывают, с копытами родятся, и хвостатые. Иной раз - шерсть. И шерсть и хвост"...

- А, ты это не врешь, Анаиза? - уставился Жюль на кабатчицу.

- Сама я не видела, - невинно опустив глаза, ответила Анаиза, - но кто то здесь рассказывал.

Кто мог рассказывать? - спросил себя Жюль. Соседки? Ну, значит, и налгали. Соседки всегда лгут. И Анаиза лжет. Ну хорошо, это, однако, можно и проверить.

Это не то, что другое что нибудь!.. Другое - сказать скажут, а правда ли, ложь ли, никогда и не узнаешь. Тут узнать можно. Домой пошел - и узнал. Только и всего. Тут можно.

- Где моя дочка? - задумчиво прогудел вдруг Жако. - Раньше она в Нанси с офицерами шлялась... Известно, - заразилась, в больницу легла. А Гастон тоже: как военную службу окончил, поступил на железную дорогу и седьмой год я от него писем не вижу...

- Да что писать то! - дразнит старика Анаиза.

- Э! Кабы у его отца заводы были, как у графа де-Бюржа, или ферма богатая, вот тогда бы Гастон написал, - с грустью говорил могильщик. - И приехал бы к отцу. А могильщик зачем?., Налейка-ка, Анаиза!.. Могилу ему и там выроют.

- Могила что? Могила есть везде, - объяснил Жюль.

- Такой товар, что везде найдешь, - согласился Жако.

- Где угодно.

- Есть земля, есть и могила.

Жюль подумал и потом сказал:

- Уж если земля есть, то есть и могила.

- Земля, да заступ, - вот и готово.

- А ты что думал? Могила?.. В земле вырыл, вот она и могила.

- Уж не иначе, - прогудел Жако. - Это всегда так. Там что другое может и не так, а тут дело верное.

Жюль отхлебнул абсента.

- А то как же!.. Вот говорят: то, се... а я свое знаю, и меня не обманешь. Я без ошибки.

- Зачем ошибка? - Жако насыпал в трубку табаку и закурил. - Ошибки не надо.

- Потому, я понимаю дело! - почему то начиная

раздражаться вскрикнул Жюль. - У меня, у самого, смекалка есть!

- А что если про могилу сказать, так она есть везде.

- Могила, - она не то что... Могила... она - могила... Могила, и больше ничего!

Ну, это поймет всякий: так, вот, сразу, вопроса не исчерпаешь. Но кое что все таки было проанализировано и разъяснено довольно детально. И не мало еще света пролили бы на дело собеседники, если бы не впуталась Анаиза.

- Господа! Какой абсент по вашему лучше: шомонский или лангрский?

Жако вынул изо рта трубку и с недовольным видом посмотрел на кабатчицу.

- Лангрский. Куда ж ему? Шомонский, по моему, лучше.

- А многие говорят, что никакой разницы нет, одинаковы.

- Какая же там разница? все равно, и от лангрского пьянеешь, и от шомонского, - согласился Жюль.

- Вот только что шомонский как будто чуточку темнее, сказала Анаиза.

- Нисколько не темнее!.. Темнее? Выдумали!

Всякие свинства люди выдумывают: лангрский абсент, шомонский; темнее, светлее, - чорт знает что! Почему темнее? Ничего не разберут, а лезут.

- Никогда не может лангрский абсент против шомонского! - вскрикнул Жюль! И лицо его выразило злобную обиду. - Лангрский!.. Понимают они! Я бы им показал "лангрский"... Дураки!..

- А если темнее, то разве лучше? - спросил Жако.

- И не темнее, и не лучше! Кому другому пусть рассказывают, а со мной нечего тут!.. Я дурак, что ли? - закричал Жюль.

Глаза его сделались такими гневными и сумрачными, что Анаиза сочла необходимым успокоить оскорбленного человека.