Марк Алданов - Ключъ

-- Оставьте, пожалуйста, отлично можно... И потомъ, помните, еще Столыпинъ сказалъ, что это только инородцевъ интересуетъ, какъ можно и какъ нельзя говорить: м?о?й языкъ, какъ хочу, такъ и говорю.

-- Ну вотъ, вы извeстный антисемитъ,-- нeсколько озадаченно сказала Муся.

-- Я антисемитъ на нeмцевъ... Знаете, кстати, почему у меня репутацiя антисемита? Меня одна барышня спрашиваетъ: "Григорiй Ивановичъ, вы женились бы на еврейкe?" -- "Смотря на какой",-- говорю. Вотъ за это меня ославили антисемитомъ. Что-жъ, по вашему, я обязанъ жениться на в?с?я?к?о?й еврейкe?

-- И все неправда! Никакая барышня васъ ни о чемъ такомъ не спрашивала... Этотъ анекдотъ я въ Москвe слышала два года тому назадъ. И "антисемитъ на нeмцевъ" тоже слышала... {59}

-- Лопни мои глаза!.. Отсохни у меня руки и ноги!.. Чтобъ я тутъ на этомъ самомъ мeстe провалился!..

-- Господи! Григорiй Ивановичъ! -- страдальчески улыбаясь, сказала хозяйка.

Поэтъ, загадочно глядя на шею своей сосeдки Анны Сергeевны, спросилъ вслухъ самъ себя, какое слово лучше передаетъ ощущенiе женской кожи: peau veloute'e или peau satine'e. Изъ передней слышались звонки. Изъ кабинета доносился радостный голосъ хозяина. Хозяйка поддерживала разговоръ, слeдя за чаемъ и косясь въ сторону столовой. Тамъ, за дверьми, нанятые клубные лакеи дeлали свое дeло, съ презрeнiемъ глядя на напуганныхъ горничныхъ хозяевъ.

-- Онъ въ самомъ дeлe такъ красивъ, этотъ англичанинъ? -- спросила Мусю вполголоса Глафира Генриховна.

-- Прямо на выставку англичанъ! -- сказала Муся, закатывая глаза.-- Онъ похожъ на памятникъ Николая I... А фракъ, фракъ!.. Григорiй Ивановичъ, отчего на васъ такъ не сидитъ фракъ?

-- Это вамъ такъ кажется, потому знаете, что лордова порода,-- обиженно сказалъ Никоновъ.-- Вeрно, фракъ какъ фракъ.

-- А зовутъ его Вивiанъ... Григорiй Ивановичъ, отчего васъ не зовутъ Вивiанъ?

-- Оттого, что разумный человeкъ не можете такъ называться, несерьезное имя. Вотъ послушайте: Гри-горiй Ивановичъ, какъ это хорошо звучитъ: серьезно, солидно, прiятно... Я очень доволенъ... Только кретиническiй лордъ можетъ себe позволить быть Вивiаномъ.

-- Развe онъ лордъ? -- спросила Анна Сергeевна.

-- Кажется, нeтъ... Впрочемъ, не знаю... Знаю только, что я погибла. {60}

-- Я знаю изъ вeрнаго источника, что онъ не лордъ и не аристократъ,-сказала желтолицая Глафира Генриховна, которая все знала изъ вeрнаго источника.

-- Вeшать шпiонское отродье! -- сказалъ Никоновъ и сдeлалъ страшные глаза.

XII.

Въ одиннадцатомъ часу гостиная и кабинетъ стали быстро наполняться; звонки слeдовали почти безпрерывно. Среди гостей были люди съ именами, часто упоминавшимися въ газетахъ. Были и богатые клiенты, которыхъ Кременецкiй награждалъ за дeла знакомствомъ съ цвeтомъ петербургской интеллигенцiи (это и у него, и у нихъ выходило почти безсознательно, однако банкиры и промышленники цeнили связи своего юрисконсульта, а иныхъ извeстныхъ людей изъ его салона заполучали и въ свои). Прибылъ и англiйскiй майоръ. Его прieздъ произвелъ маленькую сенсацiю. Онъ явился въ походномъ мундирe,-почему-то это доставило удовольствiе хозяину. Еще прiятнeе было то, что англичанинъ понималъ русскую рeчь и даже, видно, любилъ говорить по-русски: по крайней мeрe, онъ на первую же, заранeе приготовленную, фразу Кременецкаго, начинавшуюся со слова "аншанте", отвeтилъ: "О, я очень радъ дeйствительно" съ такой любезной улыбкой, что Кременецкiй сразу растаялъ. "Въ самомъ дeлe красавецъ, хоть картину пиши",-- подумалъ онъ,-- "недаромъ Муська о немъ три дня трещитъ"... Англiйскаго гостя Кременецкiй проводилъ въ гостиную, познакомилъ его тамъ съ Тамарой Матвeевной и усадилъ рядомъ съ Мусей. Она устроилась такъ, что возлe нея какъ разъ {61} оказался свободный стулъ. Разговоръ у нихъ сразу покатился какъ по рельсамъ, и Кременецкiй счелъ возможнымъ оставить англичанина въ гостиной, хотя большинство видныхъ гостей -- мужчинъ находилось въ кабинетe.

Майоръ Клервилль былъ очень доволенъ тeмъ, что попалъ на вечеръ къ адвокату, у котораго, какъ онъ зналъ, собиралась передовая петербургская интеллигенцiя. Его въ первую минуту немного удивило то, что на русскомъ вечерe почти все было, какъ на англiйскихъ вечерахъ. Развe только, что въ передней шубы не клались на стулья, а вeшались; да еще одинъ изъ гостей былъ въ пиджакe, а не во фракe и не въ костюмe, который здeсь, какъ, впрочемъ, вездe на континентe, именовался неяснымъ англичанину, хотя и англiйскимъ, словомъ смокингъ. Мужчины вообще были одeты хуже, а дамы лучше, чeмъ въ Англiи. Среди дамъ было много хорошенькихъ,-- больше, чeмъ было бы на англiйскомъ вечерe. Особенно понравилась Клервиллю та барышня, рядомъ съ которой его посадили: она была именно такова, какой должна была быть, по его представленiямъ, дeвушка, стоящая въ центрe петербургской передовой интеллигенцiи. Правда, заговорила она для начала не о серьезныхъ предметахъ, но говорила такъ умно и мило-кокетливо, что майоръ Клервилль просто заслушался и самъ не торопился перейти къ серьезнымъ предметамъ.