Марк Алданов - Ключъ

Маркъ Алдановъ

Ключъ

ОГЛАВЛЕНIЕ.

Предисловiе. . . . . . . . 5

Часть первая . . . . . . . 9

Часть вторая . . . . . . . 249

Примeчанiе . . . . . . . . 437

{3}

Т?о?г?о ?ж?е ?а?в?т?о?р?а:

Загадка Толстого. С.-Петербургъ, 1914.-- Берлинъ, 1922.

Огонь и дымъ. Парижъ, 1922.

С?е?р?i?я "М?ы?с?л?и?т?е?л?ь":

I. Девятое Термидора. Третье изданiе. Берлинъ, "Слово", 1928.

II. Чортовъ Мостъ. Берлинъ, "Слово", 1925.

III. Заговоръ. Берлинъ, "Слово", 1927.

IV. Святая Елена, Маленькiй Островъ. Второе изданiе. Берлинъ, "Слово", 1926.

Gedruckt von Gebr. Hirschbaum, Berlin SW 68

{4}

Предисловiе.

Замeчанiя политическаго характера въ предисловiи къ роману -- дeло довольно необычное. Они, однако, могутъ оказаться и небезполезными. Меня упрекали "лeвые" (впрочемъ, далеко не всe) въ томъ, что я будто бы въ ложномъ, непривлекательномъ видe изобразилъ ту часть русской интеллигенцiи, которая особенно тeсно связана съ идеями и дeлами февральской революцiи. Упрекъ кажется мнe неосновательнымъ. Думаю, что и въ наименeе привлекательныхъ дeйствующихъ лицахъ романа я, какъ могъ, показалъ хорошее и дурное въ мeру,-- въ соотвeтствiи съ правдой. Можетъ быть, я ошибаюсь, и мнe это не удалось. Но какую бы то ни было степень злостности въ изображенiи той или другой части нашей интеллигенцiи во мнe предполагать было бы странно. Никакихъ обличительныхъ цeлей я себe, конечно, не ставилъ. Наше поколeнiе было преимущественно н е с ч а с т л и в о -- это относится и къ радикальной, и къ консервативной его части.

Упрекали меня и за "мрачность тона". Я выбралъ мрачный сюжетъ,-- право каждаго писателя, для насъ теперь особенно естественное: очень трудно требовать большой жизнерадостности отъ людей, испытавшихъ и видавшихъ то, что испытали и видeли мы.

Скажу еще о другомъ. Нeкоторые читатели говорили, что я, подъ псевдонимами, изобразилъ въ "Ключe" {5} дeйствительно существовавшихъ (или даже живущихъ нынe) людей. Это легко было предвидeть: всякiй романъ изъ современной жизни можетъ вызвать подобное предположенiе,-- на мой взглядъ оскорбительное для автора. Въ "Ключe" не разъ упоминаются имена людей всeмъ извeстныхъ (Короленко, Милюковъ, Дурново, Горькiй, Плевако и др.). Я рeшился на это не безъ колебанiя, опасаясь налета "фельетонности" и "публицистики". Но въ кругу, который выведенъ въ моемъ романe, въ разговорахъ, которые тамъ велись, имена знаменитыхъ современниковъ произносились безпрестанно, и мнe казалось, что именно отсутствiе этихъ именъ было бы грeхомъ противъ житейской правды романа. Отсюда, полагаю, чрезвычайно далеко до изображенiя въ беллетристической формe подъ ложными именами живыхъ людей. Такой прiемъ я считалъ бы весьма сомнительнымъ и въ художественномъ, и въ моральномъ отношенiи. Между тeмъ мнe неоднократно приходилось слышать (вдобавокъ, всегда по разному), "съ кого писаны" Горенскiй, Браунъ, Кременецкiй, Федосьевъ и другiя дeйствующiя лица "Ключа". Одинъ критикъ заявилъ въ журнальной статьe, что въ Федосьевe я портретно изобразилъ Бeлецкаго, главу Департамента Полицiи. Что на это отвeтить? Всякiй, кто дастъ себe трудъ -не говорю прочесть, но хотя-бы пробeжать извeстную записку С. П. Бeлецкаго (Матерiалы Слeдственной Комиссiи) можетъ убeдиться въ томъ, что никакого сходства между нимъ и Федосьевымъ нeтъ. Добавлю, въ качествe курьеза, что мнe называли п?я?т?ь адвокатовъ, съ которыхъ будто бы писанъ (и тоже "портретно") Кременецкiй. Скажу кратко (какъ уже сказалъ въ примeчанiи къ одной изъ страницъ романа), что въ этихъ указанiяхъ нeтъ ни одного слова правды. Единственное не вымышленное дeйствующее лицо "Ключа" (Шаляпинъ) н?а?з?в?а?н?о ?с?в?о?и?м?ъ ?и?м?е?н?е?м?ъ.

Я не знаю, удастся ли мнe довести до конца замыселъ, началу котораго посвященъ "Ключъ". Но я понимаю, какiя неудобства представляетъ осуществленiе этого {6} замысла по частямъ. Мнe остается только принести извиненiя читателямъ и критикамъ, какъ я сдeлалъ въ свое время, печатая отдeльными томами свою историческую тетралогiю.

А?в?т?о?р?ъ.

Ноябрь 1929 года.

{7} {8}

* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *

I.

Смерть жильца квартиры No. 4 обнаружила крестьянка Дарья Петрова, швейцариха, какъ всe ее называли въ домe, гдe она исполняла обязанности своего мужа, въ прошломъ году взятаго на войну. Выйдя въ шесть часовъ утра на крыльцо съ ведромъ, тряпкой, щеткой и фонаремъ (еще было совершенно темно), она вдругъ съ испугомъ замeтила, что два окна квартиры No. 4 ярко освeщены. Въ квартирe этой никто не жилъ. Пожилой господинъ въ золотыхъ очкахъ, который снималъ ее уже почти мeсяцъ, никогда не оставался въ ней до утра.