Александр Володин - Дульсинея Тобосская

- Любопытно, за что же это такая привилегия?

- А за то! За неслыханные муки, которые они терпят, защищая слабых и обездоленных денно и нощно, в стужу и зной, пешие и конные, алчущие и страждущие и не защищенные ни от каких стихий!

- Подумать, что все доставалось на его долю, и он был вынужден терпеть... Тощий Алонсо Кихано!

- Хотя письмо, которое он сочинил для тебя, он подписал не так. Твой до гроба Рыцарь Печального Образа. Он знал, что ты все равно не умеешь читать.

- Зачем же он тогда писал?

- Это трудно понять.

- А письмо-то где?

- Письмо у меня. Только письмо и осталось на память о нем.

- Давай сюда.

- А тебе-то зачем? Все равно ведь ни слова не поймешь.

- Мне написано, мне и отдай.

- С условием вернуть.

- Там видно будет.

Санчо неохотно достал из своего дорожного узла старый, желтый листок бумаги, отдал ей. Альдонса смотрела в письмо.

- А подпись где?

- Где подпись, внизу.

- Вот это, наверно. "Твой до гроба Рыцарь Печального Образа".

- Как раз шесть слов.

- А надо пять. Твой догроба Рыцарь Печального Образа.

- До гроба, - может быть, это два слова?

- Что ты!

- Должно быть, ошибся. Он отдал мне это письмо только перед тем, как испустил дух. Не умирайте, говорю ему. Послушайтесь моего совета. Это глупость со стороны человека - взять, да ни с того ни с сего помереть, когда никто тебя не убивал и никто не сживал со свету, кроме разве одной тоски. Вставайте-ка, одевайтесь пастухом - и пошли в поле, глядишь, где-нибудь за кустом отыщем расколдованную донну Дульсинею, а уж это на что бы лучше!

- А он что?

- Не захотел.

- Все-таки не захотел. Альдонса разглядывает письмо.

- Надо кого-нибудь попросить, чтобы прочитали, - сказал Санчо.

- Зачем, он ведь не для того писал, чтоб я читала. Я и не прочитаю. А что я буду думать - это уж мое дело.

- Даже лучше. Что хочешь, то и думаешь.

- Что хочу, то и думаю. Кому какое дело.

- Кого бы он ни встретил на своем пути, он тут же требовал: "Все, сколько вас ни есть, - ни с места, пока не признаете, что, сколько бы ни было красавиц на свете, прекраснее всех Дульсинея Тобосская!" Если же кто-либо с ним не соглашался, тех он вызывал на смертный бой!

- Ну, подумай, Тощий Алонсо Кихано! - не переставала поражаться Альдонса.

С улицы послышались голоса. Там ругались. Какая-то девица пыталась войти в дом, но Тереса ее не пускала.

- Пустите меня, я только посмотрю и уйду! - кричала девица.

- Никто сюда не заходил, - сказала Тереса.

- А мне сказали, что сюда вошел Санчо Панса! Санчо Панса из Ламанчи вошел в этот дом! И тут он сидит!

Девица нарочно кричала, чтобы ее было слышно в доме.

- Я пропал. Это моя дочь Санчика, - сказал Санчо.

- Не знаю никакого Санчо, - кричала Тереса.

- Санчо, отзовись! Я знаю, что ты здесь! - кричала девица.

- Никого тут нет, здесь живет одинокая дама!

- Мне известно, кто тут живет! Одного окрутила, теперь взялась за другого!.. Санчо, у тебя семья!

- Всю улицу поднимет на ноги. Впусти ее, Тереса, - сказала Альдонса.

Войдя в комнату, Санчика сказала против ожидания тихо:

- Батюшка, домой.

- Здравствуй, Санчика, здравствуй, дочка, - подхалимствуя сказал Санчо.

Он направился к ней, чтобы успокоить и задобрить, но Санчика, не дав ему подойти, завизжала.

- Не надо, Санчика, успокойся, девочка, - ласково сказала Альдонса.

Она тоже попыталась приблизиться к ней, но Санчика завизжала еще громче. И каждый раз, как Санчо или Альдонса делали попытку что-либо сказать ей или ласкать - она снова принималась визжать, для громкости и свободы дыхания уперев руки в бока. Эти крики были, видимо, слышны и на улице. В дверь постучали, да так громко, что сама Санчика оробела и замолкла. Однако в двери уже лязгнул сорванный замок. "Замок сорвал, бандит! Кто мне его починит?!" - вопила Тереса.

Бандит вошел в комнату.

Было трудно представить, как ухитрился сорвать замок этот тощий человек. Но другое ошеломило присутствующих: он был поразительно похож на Дон-Кихота. Человек этот, правда, еще молод, но такой же узкий и вытянутый, с такой же бородкой и пепельным хохолком.

- Простите, ради бога, мне показалось, что тут плакал ребенок...

- Я не ребенок, - возразила Санчика.

- Виноват, я не хотел вас обидеть...

- Неужели колдовские силы, которые терзали моего господина, теперь обрушились на меня?.. А может быть, это Господь Бог за его подвиги вернул ему жизнь и молодость! - воскликнул Санчо.

- Алонсо Кихано, - проговорила Альдонса.

- Вы ошибаетесь, сеньора. Мое имя Луис де Караскиль, - сказал Луис де Караскиль.