Александр Володин: Дульсинея Тобосская

Санчо сказал, наливаясь гневом: О подлые, нескромные, неучтивые, невежественные и косноязычные люди! Наушники и клеветники! Вы думаете, я пришел к вам ради вашего пирога? Я пришел взглянуть на ту, перед которой так тяжко виноват. Не вам, а ей я хотел передать все слова моего господина, которые он обращал к ней. Может быть, я сболтнул что-нибудь и не так. Дурак в своем доме скажет лучше, чем умник в своем. Но знай одно, Альдонса, страшнее всего была для моего господина мысль, что какая-нибудь девица его пленит и заставит нарушить обет целомудрия, который он дал владычице своей Дульсинее. И вот как он стенал ночами, не давая мне заснуть: "Для одной лишь Дульсинеи я - мягкое тесто и миндальное пирожное, а для всех остальных я кремень. Одна лишь Дульсинея для меня прекрасна, разумна, целомудренна, изящна и благородна. Все же остальные безобразны, глупы, развратны и худородны. Природа произвела меня на свет для того, чтобы я принадлежал ей, а не какой-либо другой женщине".

- Да что же это в самом деле! Он же и знать меня не знал! - возмутилась Альдонса.

- Знал он тебя, знал, в том-то и дело.

- Вот наконец кое-что и выясняется, - обрадовался жених.

- Когда еще он скромно и бесславно жил в своем селе, ел винегрет и читал рыцарские романы и звали его просто Алонсо Кихано, - сказал Санчо.

- Тощий Алонсо Кихано, - поразилась Альдонса.

- Иногда он забредал в наше Тобосо и тут влюбился в тебя за твою миловидность.

- Я не обращала на него никакого внимания.

- Ты не обращала на него внимания, но ты показалась ему достойной быть владычицей его помыслов. И он выбрал тебе имя, которое не слишком бы отличалось от твоего собственного, но в то же время напоминало бы имя какой-нибудь принцессы - Дульсинея Тобосская. Потому что ты родом из Тобосы.

- Но он и слова мне не сказал!

- Потому что его чувство всегда было возвышенным и далее почтительных взглядов дело не заходило.

- Тощий Алонсо Кихано...

- Алонсо Кихано Добрый, так его все звали в Ламанче.

- Вот и вышло все на чистую воду, - сказал жених.

- Что вышло-то? - вскинулась мать.

- То, что они были знакомы и встречались!

- Какие же это встречи? Человек три раза в жизни видел девушку и ничего себе не позволил, а только пялил глаза, может быть, с другого конца улицы!

- Какая разница, сплетни все равно будут.

- Если ты сам не станешь трепать языком, то и сплетен не будет. У нас и читать-то никто не умеет, и знать никто не узнает, что там в Толедо написали, - сказал отец.

- А если даже сюда и дойдет какой-нибудь слух? Что плохого в том, что твоя жена стоит такой любви? - добавила мать.

- Что делать, когда настоящие парни уходят в город, то и такой может поторговаться.

- А если сюда понаедут городские молодчики, любители романов, да начнут из любопытства подбиваться к моей жене? На будущее вот тебе мой совет, дорогая: дальше постели ног не вытягивай! - сказал жених.

- Это он ревнует, потому и беснуется, - объяснила мать.

- Ревновать-то я не ревную, а зло меня берет, это верно, - ответил жених.

- Об этом я и говорю.

Отец решил: Давайте закругляться. Вспомните, Санчо, не нужно ли вам сменить дверь в кладовку?

- Пора бы, - согласился Санчо.

- А не надобны ли вам листья для шелковичных червей?

- Не помешали бы и листья.

- Вот что, дружище. Вы должны сказать всем и объявить, что Дульсинея не она.

- А кто же тогда Дульсинея?

- Кто угодно, только не она.

- Та, с родимым пятном над губой, Марсела, - вмешалась мать.

- Марсела - Дульсинея, - подтвердил отец.

- Он перед ней становился на колено? Она и Дульсинея.

- Ее заколдовали - значит, Дульсинея она. А что написали в книге несведущие люди - нас не касается. Санчо Панса лучше знает.

Отец показал на дочь: Не она?

- Не она, - сказал Санчо.

- А кто? - спросила мать.

- Не знаю.

- Черт побери, Дульсинея - Марсела с родимым пятном! Ведь так, Санчо? рассердился отец.

- Так, - согласился Санчо.

- Кто Дульсинея?

- Марсела с родимым пятном. Отец обратился к жениху: Доволен?

- И пускай оповестит жителей Тобосо, что между Альдонсой и Дон-Кихотом ничего не было, - потребовал жених.

- Если она вообще не Дульсинея, зачем же оповещать, что между ними ничего не было? - вмешалась мать.

- Дурень, если Санчо начнет ни с того, ни с сего кричать, что между ними ничего не было, - это как раз и посеет ненужные подозрения. - поддержал ее отец.

- Хорошо, тогда пускай он скажет хотя бы нам, было что-нибудь между ними или не было? - настаивал жених.

- Изверг естества! Подвал гнусностей! Копилка небылиц! Неужели тебе еще не ясно, что между ними ничего не было? Санчо, повтори ему, что ничего не было!