Александр Володин - Каково же было их удивление

Но я успел уже привыкнуть к жизни уединенной, общаться мне было затруднительно.

Однако на обследовании мне было сделано замечание:

- У нас не принято держаться от других в стороне. Здесь есть интересные, одаренные люди. Они открытые и общительные, потому что избавляются от своих болезней. Постепенно и вы станете так же открыты и доброжелательны. Но к этому надо приложить усилия.

Сегодня показалось солнце. Кто-то отворил балконную дверь. Все вывалили на балкон. Правда, и смотреть-то отсюда не на что. Захламленный пустырь, заброшенные мастерские...

На этот раз меня обследовала девушка, у которой бил стойкий деревенский румянец.

- Сегодня вам предстоит просто поговорить, - сказала она.

- Спасибо, - сказал я.

"Пожалуйста" не успела сказать, наверное потому, что я поторопился и преждевременно сказал "спасибо".

- Что вас беспокоит?

- Ничего.

- Но что-то, наверное, есть. Хотите же вы излечиться. От чего?

Не хотелось признаваться в том, что я попиваю.

- Хорошо, тогда я буду спрашивать, а вы отвечайте. Просто: да или нет.

Тяжесть на душе?

- Это есть. Именно тяжесть. Особенно когда...

- Следите за собой, просто: да или нет. Чувство безнадежности?

- Бывает. Иногда. То есть не полной безнадежности... Прошу прощения да.

- Отвращения к себе?

- Да. - Отсутствие радости жизни?

- Да.

Она стала проглядывать свои листочки. Так студентки проверяют перед экзаменом, не упущено ли что-нибудь. Наверное, начинающая. Дальше, наверное, начнется по психоанализу, детские травмы, это даже я знаю.

- Расскажите, пожалуйста, о своих родителях.

Я рассказал.

Она ничего не отвечала, лишь записывала это в свою тетрадку. Но странно - мне станови-лось легче.

Правда, во второй раз, когда я отправился сюда уже один, без Землеройки - надо сознаться, заплутался. Иду за небольшой компанией, которая направляется видимо туда же. Долго шли, то вперед, где бывшие мастерские, то назад, где бывшее кладбище, наконец добрались. Куда? В бывший туалет. Словом, едва нашел болотистый ров этот и дом этот бывший.

В чем же заключается наше лечение, спросите вы. Этот вопрос задаю себе и я. Обследуемся и обследуемся. И никаких. Даже иглоукалывание противопоказано. Что же дальше?..

Но потом я понял: лечение - вот оно! Нас пытаются вернуть к тому, что всегда само собой разумелось, было естественным для любого человека. И забыто. Напрочь. Хотя бы к этому вернуть нас! Пускай поначалу внешне. Чтобы с течением времени...

Наш город мал. Вообще все в нашей стране как бы уменьшилось. Областной город стал похож на наш райцентр, а наш райцентр и вовсе... Вечером ни одного огонька в домах, боятся банды Одноухого. Улицы выходят прямо в поле. Зимой снег прикроет завалы мусора. Все станет белым, округлым. Но весной все равно оголится мусорная земля. И никому в голову не придет убрать все это. Вывезти и сжечь, что ли.

А вот этот дом - желтый с облупившейся штукатуркой, с одним окошком в стене - как будто повернулся к улице задом. Этот дом надо миновать осторожно и быстро. Снаружи-то он такой, как все, а внутри живет глава торгованов. И вот, обхожу этот дом незаметно, а он из этого окошка как вперится гипнотическим взглядом и говорит по-дружески:

- Ты что же это?..

А я что, я - ничего, я только бы - пройти мимо и все.

- Прячешься? Боишься, я тебя пить заставлю?

Это верно, боюсь. Теперь мне нельзя, нарушу лечение. Если потянет, я должен даже ночью срочно звонить дежурному Каэма, и он тут же сделает процедуру, вроде укола, и сразу же исчезнет желание выпить.

А он говорит:

- Зашел бы!..

Я, как обычно, при нем мешкаю с ответом. А он, как обычно, этим пользуется. И калитка в бревенчатой ограде уже отворяется.

- Извини за порядок, - говорит. - Живу один. Баб предпочитаю это... А то мало ли, обчистят, потом ищи ее. Верно?

- Верно, - говорю.

Потому что хочется всю разговорную пластинку поскорей провертеть до конца. Мне с ним почему-то неприятно разговаривать. У него кличка "Очковый". Не потому что он носит очки, эта кличка идет от очковой змеи. Такой гипнотический взгляд. Может быть так, загипнотизирует и забудет!

Не забыл. Смахнул со стола ботинок (у него такой сумбур в комнате, что если кто туда и проникнет, то подумает, что он бедный), и достает из холодильника бутылку. И похвалился еще:

- Эстонская!

- Я - пас, - говорю. - Я завязал.

- Неволить не буду.

И достает колбасу и опять похвалился:

- Финская.

Бокалов поставил два: но это опять для того, чтобы похвалиться.