Николай Александров - Замкнутый круг

Серый потолок с трещинами на сгибах у стен, сортирный одинокий плафон над головой, экономно обрезанные под самый подоконник бурые шторы, стол, на нем телевизор с отломанным переключателем каналов. Он сел в кровати, потер лоб, потянулся к тумбочке за «беременной» бутылкой коньяка, приложился к горлышку — обожгло и затошнило. Несколько секунд слушал, как приживается спиртное в полыхающей груди, и после откинулся на подушку. Вспомнил прошедший вечер.

Пить он не собирался, приехал в аэропортовскую гостиницу, чтобы наутро, не суетясь, улететь. И все так бы и случилось, если бы не телефонный звонок, поднявший его с кровати.

— Алло. Добрый вечер, вас беспокоит служба досуга при гостинице «Полет». Не хотите провести вечер в компании милой девушки?

Его раздражение еще не улеглось и он достаточно грубо ответил:

— Я импотент.

На другом конце провода молчали, видимо, звонившая женщина соображала туго. А у него на лице появилась самодовольная улыбка.

— Но у нас хорошие девушки.

— А гимнастки есть?

Женщина опять замолчала.

— Извините, одну секундочку.

Он услышал в трубке отдаленный разговор и смех. И опять самодовольно улыбнулся.

— Есть. Заказывать будете?

— У нее какой разряд?

— Секундочку, — и скоро ответ: — Первый.

— Присылайте.

Он оделся, сходил в буфет за коньяком, и, как теперь помнил, это была не единственная ходка.

Голая перворазрядница стояла на руках, маленькие грудки по–козьи торчали в разные стороны. Ему было жаль ее. Он тоже пытался стоять на руках, но у них ничего не получилось, запыхавшиеся и совсем обессилевшие, они лежали потом на ковре у стены и курили.

«Ее звали, эту девушку по вызову… — он потер виски, силясь вспомнить, и вдруг: — Лала».

— Лала? — вслух повторил он и увидел в лужице коньяка свой билет на самолет.

Мысли смешались: «Лала там, в тайге, в хвостовом обломке!»

Он примчался в аэропорт, попытался что–то объяснить в справочной, потом в милиции, но там ему пригрозили вытрезвителем. Он вышел на привокзальную площадь, закурил, думая о красивой женщине в норковой шубе, которая осталась одна, и некому теперь поддержать костер, сказать слово. Она, наверное, уже потеряла его и плачет. Его тошнило от утренней порции коньяка, жгло грудь.

Дальше все произошло неожиданно и, как ему казалось, глупо. Ему завернули руки, надели наручники и запихнули в тесный «уазик».

В просторном кабинете, куда его завели, было несколько человек, все, кроме одного, в форме летчиков.

— Что случилось с самолетом? — спросил высокий мужчина, внимательно разглядывая его.

— Я не знаю, но на восемнадцатой минуте он завалился на правую сторону и начал падать.

— Кто этот сумасшедший?

— Да опоздавший на рейс.

— Откуда знаешь, что самолет пропал из поля действия радаров на восемнадцатой минуте после взлета?

— Я посмотрел на часы, когда самолет накренился, машинально. Мужики, там все погибли, только женщина, Лала. Она ранена. Спасите ее.

«Мужики» склонились над картой.

— Вот здесь искать надо, — услышал он, — в шестьдесят четвертом квадрате. Если, конечно, действительно отказали правые двигатели.

— Там две сопки, — вмешался он, — как два верблюда, я узнаю это место.

— Возьмите с собой этого сумасшедшего или террориста, потом выясним, обыщите, наручников не снимать.

Вертолет, как ему показалось, тяжело оторвался от бетонных плит и низко поплыл над лесом. Все тот же высокий летчик расспрашивал о самолете, падении и женщине в норковой шубе, особенно внимательно посмотрел на него, когда тот упомянул про костер, который, наверное, уже потух.

Он первый увидел двугорбые сопки. Перед глазами проплыли груды копченого железа, сломанные обгоревшие сосны. Сердце билось глухо по ребрам, пульсировали виски.

— Снимите, — попросил, протянув окольцованные наручниками руки, — не убегу, некуда бежать.

— Снимите, — приказал летчик.

Когда вертолет, подняв снежную бурю, ударился лыжами о стылую землю и открыли двери, он рванулся к дымящемуся пролому.

Запыхавшийся, присел и трясущейся рукой коснулся ее плеча.

— Ты куда пропал? Мне было страшно, — ее глаза обиженно заблестели.

— Я здесь, милая моя девочка, я теперь с тобой. Я привез тебе спасение. Ты слышишь меня? — он наклонился и поцеловал ее горячие от слез губы.

Она медленно подняла руку, погладила его небритую щеку и улыбнулась.

— Я слышу. Я сразу догадалась, что это ты.