Леонид Андреев - Не убий

Василиса Петровна.Не надо, Яков, не смейся. Неприятно!

Яков.А и заплакал бы – да слез нету, Василиса Петровна. Смотрю это я, бабочка, как иной человек мокнет, и даже завидки берут, скажи пожалуйста! А сам не могу. Морозом ли меня высушило, или солнцем повыжгло, а только нет во мне ни единой слезиночки. Мать родная попроси: дай мне, Яков, слезиночку, дай, сыночек, разъединую, – так и то…

Василиса Петровна.Тише! Идет наш, туфлями шаркает. Боже мой, и до чего он мне опротивел: в дрожь бросает, как его услышу. Зажги лампочку, Яков: темнеет.

Яков зажигает маленькую кухонную лампочку с полуобгоревшей бумагой вместо колпака. Дверь из комнат медленно и осторожно приоткрывается, и в отверстие высовывается старая облезлая голова с быстро бегающими глазами. Присматривается и выходит – с ужимками, приседаниями, как бы танцуя какой-то нелепый танец. Потирает руки, хикикает, насмешливо цмокает.

Кулабухов.Ага! Так, так! Салон и разговоры, свет и общество, что? Очень, очень приятное зрелище! А где сказано, чтобы дворник в барском доме заседал, где такое правило, где такой указ сената? Ага!

Василиса Петровна (раздраженно) . Стекла в кухне вставьте, вы хозяин, тогда и требуйте.

Кулабухов.Сама вставишь. Обедать давай, экономка!

Василиса Петровна.Миллионер!

Кулабухов.Ну и миллионер – а что? Завидно, а? А миллиончики-то мои, а не твои, что? Право собственности, да. Хё-хе, не нравится? И Яшеньке не нравится? – ах, как печально, а ничего не поделаешь: право собственности, да. Яшка, ступай вон!

Яков.Сейчас пойду. А вы мне зачем, Петр Кузьмич, ружье без курка дали? Сами сторожить велите, а сами ружье без курка даете. (Смеется.) Как же я из него стрелять буду?

Кулабухов.А! А ты и курок хочешь?

Яков.Хочу.

Кулабухов.Хочу, хе-хе! Ну и ступай вон, дурак. Дурак, дурак! Обедать давай, экономка.

Яков неторопливо выходит, смеется.

Ну?

Василиса Петровна.А что обедать?

Кулабухов.Не знаю, не знаю. Я барин, ты экономка, – ты и должна знать. Хе-хе, так оно и всегда, да.

Василиса Петровна.Ну и мучитель же вы! Ну и бессовестный же вы человек! Во многих домах я служила, много я видела дурного, а такого, как вы, клянусь Богом, первый раз встречаю. Клянусь Богом, первый раз.

Кулабухов.Что, хорош, хе-хе?

Василиса Петровна.Так хорош, что вас в желтый дом надо.

Кулабухов.Нельзя! Меня в желтый дом нельзя. Я сюртучок надену. Хе-хе, у меня орденочек есть, я и орденочек надену. Хе-хе, что, ага?

Василиса Петровна.И сюртучок не поможет. Вот приедет ваш Митька-наследник и посадит, и будете в халате ходить, и будут вам воду на голову капать, что?

Кулабухов.Ну, ну, – дура! Ты в желтый дом ступай, а меня нельзя. – У-у, Митька-наследник, злой, вор, волчьи глаза – рад бы посадить, а что, нельзя, ага! У меня завещаньице есть, что! – находясь в здравом уме и твердой памяти… что? И свидетели есть… находясь в здравом уме и твердой памяти… вот и посади! Я умный.

Василиса Петровна.А где завещание, вы его хоть бы раз показали.

Кулабухов.Спрятано.

Василиса Петровна.Да и лгун же вы. Ну зачем вы лжете, ведь нет же завещания, ведь нет?

Кулабухов.Хе-хе.

Василиса Петровна.Ну и обеда нет. Была дура, кормила вас, а теперь не хочу! И не на что! Да вы понимаете это – не на что? Вот оно, платье-то: последнее ведь. И что же мне: голой по улице ходить?

Кулабухов.Начала. Баба.

Василиса Петровна.Или на панель собой торговать?

Кулабухов.Иди. Закон не запрещает. А нет ужина, нет денег, так ступай вон, да. Договор есть, договор помнишь: ты меня, Кулабухова, до смерти моей содержи, денег с меня не требуй, а я тебе, дуре, за это в завещании оставлю и Яшке оставлю. Всем оставлю, хе-хе, что? Теперь плачешь, а тогда думала: стар старичок, завтра умрет, а я вот живу и завтра жить буду, и сто лет еще проживу! Я молодец. Думала, говори?

Василиса Петровна.Ну и думала. Отвяжитесь.

Кулабухов.А я кашлял-то нарочно, что? Дура, дура баба, форменная дура – надо было доктора позвать, освидетельствование по форме, сколько проживу, а ты что? Возьму и сто проживу. Отчего же? Возьму и полтораста проживу, хе-хе: вон пророки двести лет жили, что, дура? А не хочешь по уговору, ступай, ступай, я не держу, мне все равно, – другая дура будет. Обедать давай.