— Привет, — с пола поднялась рыженькая стройная девочка в длинной юбке до пят с грустными выразительными глазами. Они были огромные, ясные и голубые как апрельское небо. Ей бы, Але, такие глаза! Девчонку чуть портил несколько вздернутый носик, но в остальном она была просто класс! — Меня зовут Тая. Афонина… — добавила она тихо, точно смущаясь своей фамилии. А это Маруся.
— Привет! — та протянула руку, так и не оторвав задницу от дощатого пола. Сидела, скрестив ноги, в одних носках, а видок — тот еще: короткие волосы выкрашены в какой-то чумовой фиолетовый цвет, ногти покрыты темно-зеленым лаком, глаза обведены черным, как некролог о покойнике. На пальцах — какие-то идиотские перстни с черепушками, в каждом ухе — по три серьги… Небось обкуривается до опупения и тащится от какого-нибудь идиота, лабающего рэп или хип-хоп…
— Чего вылупилась? — Маруся добродушно хмыкнула, оттопырив полную нижнюю губу. — Хочешь, мы и тебе волосенки в такой цвет покрасим? А лучше в радикально-зеленый — тебе пойдет… — и она рассмеялась каким-то утробным смехом. — Притаранила, значит, зеркало? Маня все про него вспоминала. Живое, говорит… Ты тогда какая-то смурная была… ну, когда мы на вас обвалились. А меня не узнаешь? Это ведь я тогда у тебя танцевала. Ну, в малиновой юбке!
— А-а-а, — Аля широко раскрыла глаза. — Извини, не узнала. На тебе же маска была.
— Полумаска, — поправила Маруся. — Ничего, скоро и ты танцевать так научишься. У нас покойник — и тот за компанию спляшет! — загоготала она.
"Да, народ тут пестрый! — подумала Аля. — И как они все, такие разные, в одном спектакле играют?.."
— Мара, не пугай человека, — вступилась за гостью Тая. — Значит, здесь у нас репетиционный зал, тут проходят всякие занятия: по сценической речи, актерскому мастерству, балетный класс… ну, и ещё много чего — вокал, музыка, ты сама все увидишь… Мы все делаем сами: шьем костюмы, делаем реквизит, ребята даже декорации мастерят…
— Слышь, Туесок, кончай лапшу на уши вешать! — Маруся наконец-то поднялась на ноги и тут же, не сходя с места, крутанула двойной пируэт. От твоего рассказа хочется свалить отсюда куда подальше! Ты, Алька, не бери в голову — сама все поймешь, как пару дней здесь перекантуешься. И не парься на тему: что, да как — тут просто классно, и ребята хорошие, а руководитель наш — он ваще гений! У него своя новая идея театра! Витек, слышь, отвали, дай нам по-бабски спокойненько пообщаться!
Витя, маячивший позади, сразу завял, загрустил и покорно отошел в сторону. Аля кивнула ему ободряюще… его стало жалко. Нормальный парень, чего его все тыркают?
— Наша студия — это эксперимент, — продолжала Маруся. — Театр двадцать первого века! Ну, театр-лаборатория, что ли, базарить-то можно долго, пока сама в это не въедешь. Я так просекаю: если человеку тут хорошо, нравится и вообще он западает на это — все, финиш! Ему по жизни в студии поселиться надо. Тут такое бывает, просто чума! Да, только не вздумай всякие такие словечки при Маркуше употреблять — съест и заживо закопает! Шучу… При нем мы говорим, как надо — правильным русским языком, врубаешься? О кей, тогда пошли к Машке в гнездо знакомиться.
— В какое гнездо? — рассмеялась Аля. Эмоциональная и живая Маруся начинала ей нравиться.
— А вот оно, её гнездо! — Маруся подошла к двум ширмам, отгораживавшим уголок репетиционного зала. Тая и Аля — за ней. — Тук, тук, тук, к тебе можно? — и не дожидаясь ответа, распахнула створку ширмы, схватила Алю за руку и затащила внутрь.
Это действительно напоминало гнездо: матрац на полу, покрытый сбитой простыней, два скомканных шерстяных одеяла по-сверх, на полу — журналы, книжка и тапочки, в одном углу — кучка одежды, ботинки, в другом маленькая электроплитка, кастрюлька и чашка. Еще пачка чаю, кажется… Посередине всего этого бардака сидела девчонка со странным неподвижным взглядом, уставившись в одну точку. Она даже не сразу вскинула голову на вошедших — так глубоко задумалась. Ей было лет пятнадцать, густые светлые волосы собраны в жгут на затылке. От девчонки довольно сильно пахло потом, а её синий тренировочный костюм украшали неприятные темные пятна.
"Бомжиха какая-то!" — подумала Аля, с невольной неприязнью разглядывая жительницу гнезда.
Аля была ужасная чистюля, и если не принимала душ на ночь, чувствовала себя больной…
— Мань, опять медитируешь? Очнись, мы к тебе в гости, — с неожиданной нежностью заявила Маруся, широко улыбаясь. — Вот погляди, кто к нам пришел! Узнаешь, у кого мы с тобой отплясывали?
Читать дальше