В Белов - Привычное дело

Хорошо Ваське с Мишкой, они в школу не ходят. Все-таки Гришке пришлось вставать, он ходил уже в третий. А Катюшка училась в четвертом, она все видела - как Гришка жил и что он делал, видела, и Гришке не было от нее покоя. Вот и сейчас успокоила Володьку-и на него, как учительница, бери то, делай это, усадила за стол и велит примеры решать, а когда решать-то? Вон бабка уже и самовар несет на стол ставит.

...Так началось утро в семье Ивана Африкановича.

Обычное апрельское утро. Постепенно все были накормлены, все одеты. Катюшка с Гришкой ушли в школу.

Васька с Мишкой убежали опять гулять по деревне, Марусю в больших, не по росту валенках тоже увели гулять в другую избу. Дома остались лишь Володька с маленьким Они спали в люльке, и очеп легонько поскрипывал, и бабка Евстолья сбивала мутовкой сметану в горшке. В избе тикали часы, скреблась под половицей мышка. Но не успела бабка Евстолья опомниться от утренней канители, как в дом опять заявились сперва Маруся, потом и Мишка с Васькой. И еще человек шесть сотоварищей.

Успели уже и перемерзнуть, снегу натащили, немного и погуляли.

- Ой, беда, однако! - Евстолья по очереди вытирала им холодные, мокрые носы.- Хоть бы один умер, дак ведь нет, не умрет ни который. Где погостили-то? Как пошехонцы, как пошехонцы! Вот пошехонцы-ти раньше тоже были растрепы. Кушать кушали, а жить-то не умели.

- Баба, сказку, баба, сказку! - Васька запрыгал на одной ноге, задергал бабкин подол.

- Дак вам какую севодни, пошехонскую аль про кота с петухом?

Все дружно остановились на пошехонской.

2. БАБКИНЫ СКАЗКИ

- Давно было дело-еще баба девкой была,-не торопясь, тихонько начала бабка Евстолья.-Васька, не вертись! А ты, Мишка, опять пуговку отмолол. Ужо я тебе!

В большой-то деревне, в болотном краю жили невеселые мужики, одно слово - пошехонцы, и все-то у тех мужиков неладно шло. А деревня-то завелась большая, а печи-то бабы топили все в разное времечко. Одна утром затопит, другая-днем, а иная-и темной ночкой. Запалит, посидит у окошка да и давай блины творить. Пока блины-то ходят, печка протопится, баба вдругорядь растоплять. Пока вдругорядь растопит, блины-то возьмут да и закиснут. Так и маялись, сердешные.

Бабка Евстолья рассказывала все это еще походя. Но вот наконец она обтерла стол, взяла в кухне рыльник со сметаной и села на лавку. Кое-кто из ребятишек уже забыл было закрыть рот, а теперь завозился. Но стоило ей начать рассказывать, и все тут же угомонились.

- Робетешечка без штанов бегали, девки да робята плясать не умели. А старики да старухи любили табак нюхать. До того любили, что все пронюхали, до последней копеечки. Да они и молоденьких научили. А табак-то надо возить издалека, за много верст. Срядили, благословясь, обоз. А как срядили? Все дело выручил умный Павел.

"Надо,- говорит,- нам всем вместе ехать. Потому как всем вместе лучше". Сказал, да и велел всем мужикам к завтрему готовыми быть, чтобы лошади были накормлены, чтобы завертки новые были. А вожжи связаны, которые лопнули. Вот легли пошехонцы спать. Небо-то к ночи выяснило, избы мороз выстудил все. Пошехонцы на полати забилися. Утром Павел идет с обходом: "Запрягай, робятушки!" Самый хозяйственный да толковый был этот Павел. Зашевелились пошехонцы, започесывались. В одной избе брат говорит другому брату: "Рано еще вставать, вон и на улице темно". Другой брат говорит: "Нет, надо вставать, вон и Павел велит вставать". Что делать? Порешили к суседским братьям сходить, узнать: время вставать аль не время еще. Разбудили суседских, стало их четверо.

Суседские братцы и говорят: "Пожалуй, робята, рано еще вставать-то, вон и на улице тёмно". Встали все посередь улицы да и спорят. Одне говорят: надо вставать, другиечто вставать рано. Один и говорит: "Вот мы давайте еще вон в этом дому спросим". Разбудили еще один дом, стало их шестеро, и опять не могут прийти к согласью: кто говорит-рано, кто кричит: "Надо вставать!" Сгрудились все в одном краю, весь край и разбудили, шум подняли, крику этого хоть отбавляй. И не знают, чего делать. А умный Павел в том конце мужиков будит: "Запрягай, робятушки, надо за табаком ехать!" Ну, делать нечего, в том краю почали мужики вставать. Один мужик, Мартыном звали, и говорит: "Матка, матка, а где портки-то?" Забыл, куда портки оклад. Нашли ему портки, одевать надо.

Мартын и говорит брату, все братья жили вместе, никогда не делились пошехонцы. Мартын и говорит: "Ты, Петруха, держи портки-то, а я буду с полатей в них прыгать". Взял Петруха портки, держит внизу, а Мартын прыгнул да попал только одной ногой. Полез опять на полати, вдругорядь прыгнул. Долго ли, коротко ли, а попали в портки обе ноги.