Хедвиг Шоберт - Найти самого себя. Перевод с немецкого Людмилы Шаровой

Через полчаса они втроем отправились в центр города. Хотя пригласительные билеты были только для девушек, фрау Даллманн все-таки проводила их до самых дверей дорогого отеля, в котором проходил фестиваль.

– Тебе не кажется, что это Марта? – воскликнул Виктор. Он внезапно остановился и крепко схватил за руку Грегора, идущего рядом с ним.

– Ты, наверное, видишь Марту во сне и наяву. Как она могла попасть сюда в это время? – усмехнулся тот.

– Ты прав, Хьюго, я вижу ее во сне и наяву, – признался Виктор, – но откуда ты это знаешь?

– Я же не слепой.

– Тогда позвольте мне сказать тебе больше, я…

– Я никогда не был хорошим исповедником, – грустно отозвался Грегор, – а жаль! На исповеди можно услышать самую изысканную чушь, настоящий букет глупостей и безумия, но люди никогда не испытывали ко мне доверия.

– Возможно… но я… но я тебе доверяю, я знаю тебя достаточно давно, Грегор. Поэтому я хочу открыть тебе, что люблю Марту…

– Вдруг?

– Да! Видишь ли, со мной происходит нечто удивительное, я знаю ее уже давно, и несмотря на это, я постоянно нахожу столько нового и в ней, и во мне! Как я мог так долго оставаться слепым, и какая молния открылa мне глаза?

– Молнии ослепляют, – сказал Грегор, направляясь в кафе. – Кстати, в одном ты прав! Писателю необходима любовь, чтобы творить. В молодости это любовь женщин, в преклонном возрасте любовь своих читателей. Между тем, ты еще очень молод!

– Ты рассуждаешь так, словно я решил завести интрижку, – возмутился Виктор, – но я об этом вовсе не думаю. Я люблю Марту, и эта любовь для меня священна.

– Рассматривай это как тебе угодно, я не буду тебя переубеждать. Однако, мне всегда казалось, что любовь стоит ногами в грязи, даже если мечты возносят ее к звездам.

Тесно прижавшись друг к другу, девушки сидели в маленькой ложе и с широко открытыми глазами смотрели на чудеса, происходившие внизу в зале.

Огромные люстры, висевшие почти на той же высоте, что и они, освещали оживленную, красочную картину, походившую на восточный базар с его роем турок, персов, армян и китайцев. На роскошных костюмах переливались драгоценные камни, сверкающие золотые монеты обрамляли темные локоны и оголенные руки.

– Вот там! – Вот где я хочу быть, там внизу, среди этих людей! – прошептала Марта сдавленным голосом и сжала руку Лены. Реакция ее подруги была более сдержанной.

– Это было бы прекрасно, – сказала она, – но без того восторга, который сиял в глазах Марты. – О, как тут жарко!

За ними послышались шаги, затем голоса.

– Ну, теперь посмотрим на это с высоты птичьего полета, – проговорил кто-то за дверью ложи, – я готов поспорить, Брескоу, отсюда это выглядит значительно красивее, чем снизу.

Вошли два господина в паломнических рясах, которые они выбрали в качестве костюмов для карнавала.

– О Боже, что за жара!

Тот, кто произнес это, в это время поднес к глазам свой монокль и посмотрел на молодых девушек, которые смущенно потупили головы. Он что-то сказал своему спутнику по-французски.

Незнакомец был уже не молод, его скромная, но элегантная внешность и поведение выдавали человека из общества, то, что подразумевают под неопределенным понятием светского человека. Без лишних слов он пододвинул стул, сел рядом с Мартой и начал разговор. Покраснев от смущения до корней волос, девушка отвечала.

– О, как это прекрасно, – вздохнула она, наконец. – Как счастливы должны быть все эти люди!

– Счастливы? – Он рассмеялся от ее наивного восхищения внешним блеском. – Может быть, они подумают то же самое о Вас, когда услышат Ваше мнение о них.

Марта с удивлением спросила:

– Я должна быть счастлива? – и детское лицо с широко открытыми глазами впервые повернулось к нему. – Как это возможно? Кто я такая?

– Да, кто Вы такая? – спросил он, наклонившись к ней. – Я не знаю этого, я только знаю, что Вы – очень – очень – очень красивы!

Новое, странное чувство охватило Марту; в первый раз мужчина сказал ей комплимент. Ее сердце учащенно забилось, в ней проснулась женщина.

«Вы красивы – необыкновенно красивы!» Эти слова все еще звучали в ней как музыка, когда она вместе с Леной вышла из жаркого бального зала в холодную, ясную зимнюю ночь. «Красива – необыкновенно красива!» – Да, с этого момента всем своим существом она хотела быть именно такой. Все ее мысли и раньше были заняты только нарядами и украшениями, но скудные средства бабушки сдерживли ее тайные желания. Теперь она решила работать в два раза усерднее, но только для себя; она будет шить и вышивать ночи напролет, чтобы у нее была приличная одежда. Сейчас ей было стыдно за то, что у нее нет нарядного платья, однако, несмотря на это, она чувствовала себя так, как будто сегодня она возвращалась домой с богатым подарком.