Хедвиг Шоберт - Найти самого себя. Перевод с немецкого Людмилы Шаровой

– Ты закончил? Ну а теперь послушай, что я тебе скажу, Виктор, – ответил Грегор, стараясь говорить как можно мягче. – Ты преувеличиваешь, преувеличиваешь, неимоверно преувеличиваешь! Отдохни сначала, тебе это необходимо, а потом спой мне ту же песню еще раз, если ты не забудешь ее к тому времени.

– Отдохнуть? – горько повторил Виктор. – И на что мы будем жить, есть и пить?

– У меня возникла прекрасная мысль, мой мальчик, – сказал Грегор, смеясь и потирая руки. – И если в моем предложении ты увидишь долю эгоизма, помни, что здоровый эгоизм – это основное условие нашего существования. Прими меня в свой дом, я буду третьим в компании! Ты даже не представляешь, насколько уродливой кажется для меня эта голая комната с тех пор, как я испытал всю прелесть домашнего уюта в твоем доме! Я думаю, Марта ничего не будет иметь против этого, и как награду за доброе дело, это даст тебе передышку, чтобы твой переутомленный мозг отдохнул какое-то время. Моя пенсия не велика, как ты знаешь, но пока этого будет достаточно.

Виктор стоял неподвижно, закусив нижнюю губу и опустив глаза в пол. Он чувствовал себя смертельно униженным. Слабак, который должен жить на милостыню других!

Подавленным голосом он сказал:

– Однажды ты упрекал меня за честолюбивые помыслы, а теперь – теперь ты видишь, до чего я дошел! Но я принимаю твою жертву, Грегор, принимаю ради Марты.

– Я вижу, как тебе тяжело, – прервал его Грегор. – Однако, помни, что в трудную минуту можно рассчитывать только на друзей! Но, – продолжал он, поспешно отвернувшись, так как встретил взгляд Виктора, – прежде всего, пощади себя немного, ты выглядишь несчастным, и я буду только рад если фрау Роуз Мари может протянуть тебе руку помощи, если это поможет. Так когда я могу переехать к тебе? Третья комната в вашем доме, насколько я знаю, совершенно не используется.

– Сегодня вечером я передам тебе ответ Марты.

– Прекрасно! A сейчас, если ты не против, пойдем завтракать. Мне кажется, что после твоей речи у меня разыгрался аппетит. Пойдем со мной!

От глаз Грегора не укрылось, что Марта отнеслась без восторга к его переезду, но старалась не показывать этого, поскольку она отлично понимала безвыходность их положения. У нее также не было никаких оснований быть недовольной своим постояльцем. Наверное, не было другого более нетребовательного человека. Он редко бывал дома, уходил и приходил почти неслышно, и старался стоять в стороне от всего, что происходило вокруг него. Последнее Марта ценила в нем больше всего. В это трудное время она как никогда ранее чувствовала необходимость уйти из дома и забыть о своих заботах в обществе семьи Даллманн. С Виктором и Грегором она не могла говорить о том, что было у нее на душе, особенно со своим мужем, который всегда говорил с нею с раздражением, словно считал ее веселое лицо государственным преступлением.

Ах! Как она завидовала Лене Даллманн!

Марта глубоко вздохнула.

В этой гнетущей атмосфере приглашение от коммерции советницы Мюрнер показалось Виктору лучом солнца, и на какое-то время вернуло ему надежду на лучшее.

Роуз Мари! В своем отчаянном настроении Альтен уже был уверен, что там о нем забыли, и теперь даже у Грегора, который беспокоится о душевном состоянии своего друга, не хватило смелости удержать его, тем более что он сам тоже был упомянут в приглашении.

Они отправились туда вдвоем. На Грегоре по-прежнему был его запятнанный, старый, потертый сюртук, он даже не попытался обратить больше внимания, чем обычно на свой внешний вид. Виктор, идя рядом с ним, словно впервые заметил гротескное уродство своего друга, его кривую, сутулую фигуру, чрезмерно длинные руки и заостренную лысую голову с увядшими чертами лица. Также он со стыдом увидел, что сюртук был помят и сейчас Грегор пытался разгладить его прямо здесь на улице.

– Не волнуйся, мой мальчик, – с усмешкой сказал Грегор, заметив неловкость на лице Альтена. – Тому кто не знает, как отделить зерна от плевела, я не могу понравиться, но кто умеет увидеть больше, чем внешняя оболочка, тот не будет смущен следами пыли на ней. Теперь дело за твоей коммерции советницей показать, чего она стоит.

Грегор непринужденно вошел в виллу, роскошь которой совсем не произвела на него впечатления, и, наконец, вежливо поклонился Роуз Мари, которая не могла полностью скрыть на своем холодном лице выражения того отвращения, которое она почувствовала при виде друга Альтена, которого тот так расхваливал до этого. Но Грегора это ничуть не беспокоило, наоборот, насмешливая улыбка еще больше исказила его лицо. Виктор чувствовал себя как на раскаленных углях. Ему было стыдно – ему было стыдно за своего лучшего друга впервые в жизни! – И почему? Потому что он не понравился салонной даме?