Хедвиг Шоберт - Найти самого себя. Перевод с немецкого Людмилы Шаровой

– Дядя Мюрнер очень сильно любил тебя, Роуз, ты просто не хотела этого видеть, – начала Грета. – Твои намерения заключались в том, чтобы держать его подальше от себя, насколько это возможно. Ты была несправедлива к нему.

Роуз Мари нахмурилась.

– Возможно, ты права! – сказала она, защищаясь. – Кстати, моя дорогая невестка Анна была бы очень рада, если бы узнала о таком моем желании! Подумай только, Грета! Даже одна мысль об этом щекочет мне нервы; с течением времени жизнь становится слишком скучной.

Грета молча вздохнула. Она отошла к чайному столу и продолжила убирать посуду. Кто знал больше, чем она, о странных противоречиях в характере Роуз Мари. Все тривиальное было ей чуждо, она принадлежала к тем натурам, которые не могут оставить ничего, как есть, которые всегда ищут новые развлечения и новые идеи. Грета любила свою тетю – хотя коммерции советнице очень не нравилось, когда девушка ее так называла, – и, к всеобщему удивлению, они прекрасно ладили друг с другом, но она очень редко пыталась ей противоречить или, тем более, критиковать ее, как она это сделала сегодня вечером. И девушка уже пожалела об этом, потому что только после этого случайно попавшая в руки игрушка, похоже, приобрела для Роуз Мари другое значение.

– Так что готовься к ужасным событиям, – воскликнула Роуз Мари, соскочила с шезлонга и, подойдя к Грете, взяла племянницу за руку. – И прекрати эту ужасную уборку! Для чего, в конце концов, у нас сущестсвуют слуги, маленький педант? Спокойной ночи, дитя мое, мечтай о своем поэте с длинными локонами!

Роуз Мари поцеловала ее в лоб и вышла из комнаты; но она еще долго ворочалась в своей постели, думая: «Любовь Ромео! – Чтобы забыть о течении лет! – Что может принести с собой любовь Ромео?»

В своей освещенной комнате Грета стояла у окна и смотрела в ночь. Она не была так спокойна, какой казалась раньше в чайной комнате.

С тех пор как она прочитала книги Виктора Альтена, между ней и неизвестным автором существовала связь. До этого чтение редко так сильно трогало ее, так очаровывало. Как будто из глубокого колодца, она черпала из его книг мысли, вдохновение и силу. Все было настолько чисто, возвышенно и великолепно, что ее создатель представлялся ей в том же свете. Когда она сидела одна и читала, или даже спокойно мечтала о его книгах, ей казалось, что через это общение с ним она становится лучше по отношению к самой себе и к своим окружающим.

Теперь она увидела его своими глазами!

Ей трудно было преодолеть свое разочарование. Виктор Альтен, которого она боготворила, вдруг превратился в обыкновенного земного человека, который был впечатлен роскошью и великолепием, увиденными здесь, который преклонялся перед Роуз Мари и говорил очень банальные вещи. Ничто не могло бы разрушить ее иллюзии – ни уродство, ни физические недостатки, ни тщеславие – но они разрушились от того, что он был таким, именно таким обыкновенным!

Наконец, Грета отвернулась от окна – нет смысла думать о чем-то непоправимом. Она решила отделить автора от его произведений.

– Он всегда будет моим идеалом, – тихо промолвила она, поглаживая тонкой рукой лежащие на ее столе книги. – Он навсегда останется для меня тем, кем был до этого!

Лицо девушки, на котором только большие, темные глаза были на самом деле красивы, выражало особенное спокойствие, ее тонкая фигура склонилась над столом. В это время она услышала тихий насмешливый голос Роуз Мари: «Любовь Ромео – замечательная идея!». И тотчас, словно призрачная тень, перед ней предстало прекрасное лицо молодого поэта, которого она не имела права предупредить об опасности.

Грегор стоял перед зеркалом и изучал отражение, которое смотрело на него оттуда. Он уже несколько раз сегодня повторял это, так же часто, как вспоминал Марту и Виктора. Он был уродлив, стар и непривлекателен, это то, что зеркало, его редкий, но честный друг, говорилo ему всегда, когда он его об этом спрашивал. Но со вчерашнего дня у него в голове появилась любопытная мысль, что он недостаточно часто смотрел на себя со стороны.

Он спрашивал себя: «Было ли это хорошо и абсолютно необходимо, чтобы все было так, как было раньше? Разве ты не должен был хоть раз в жизни попытаться достичь счастья для себя? – Почему ты не протянул руку, когда Марта стояла там беззащитной и беспомощной, но оставил ее юнцу, который на самом деле не мог обеспечить ее будущее? Может быть, Марта протянула бы свою маленькую руку тебе… может быть…» Он не решился продолжить дальше, отвернулся от зеркала, быстро прошелся по своей холодной, пустой комнате и рассмеялся, наконец, громко, презрительно, как только может сделать тот, кто смеeтся над самим собой.