Александр Вампилов: Из записных книжек

Все начинается с того, что однажды вечером бригадир бульдозеристов Филиппов, появившись в своей комнате в рабочем общежитии, застает там незнакомую ему молодую женщину. Свое появление в квартире Филиппова она объясняет тем, что отстала от поезда. На самом деле вчера она была высажена из вагона-ресторана за безбилетный проезд. Поздно в поисках ночлега она забрела в рабочее общежитие, где и обосновалась, воспользовавшись отсутствием хозяина и тем, что двери его квартиры были заперты плохим замком. Поутру на вопрос соседей, кто она, откуда, уж не невеста ли, которую Филиппов ждет, но, между прочим, вовсе не сейчас, а лишь к праздникам, месяца через два, она отвечает им, что да, разумеется, она и есть невеста и решила приехать раньше обещанного срока.

Филиппову рано утром надо ехать на просеку, ему надо выспаться. К тому же женщина эта ему неприятна, и он пытается выдворить ее из своей квартиры. Ни скандал, ни даже попытка соблазнить бригадира не меняют его решения: им надо расстаться и немедленно. Тогда в ход идут слезы, трогательные истории и хорошо рассчитанное вранье. В конце концов бригадир дарит ей деньги на железнодорожный билет и уходит спать к товарищу. Завтра вечером она должна уехать.

Какое же удивление, раздражение и даже обиду испытывает Филиппов, когда через несколько дней застает в своей комнате ту же женщину в шумной компании неких холостых обитателей поселка. К тому же, как выясняется, она уже несколько дней выдает себя за его невесту.

Филиппов возмущается, но ни вины, ни смущения квартирантка его не чувствует. Даже наоборот. При всей честной компании она издевается над жалостливостью и глупостью Филиппова.

Разъяренный Филиппов разгоняет компанию, а чтобы проучить и наказать бессовестную "невесту", он вдруг насильно увозит ее на дальний участок просеки (километров сто от станции). Там он и пожилой вальщик Чмуль ломятся сквозь тайгу, расчищая место для будущей дороги. Механизаторам нужна повариха, но квартирантка оказывается не только неприспособленной к житейским трудностям, но еще и на редкость ленивой.

Но чтобы прожить в тайге, надо трудиться. И стараться понять друг друга. Иначе в тайге не проживешь...

Это начало. Дальше будут новые приключения, в основном, по-видимому, смешные. Но будут и слезы - и фальшивые, и настоящие. Ситуация изменится. Изменится "невеста", изменится и бригадир. Приедет и, по-видимому, уедет настоящая невеста. Неожиданное столкновение и взаимодействие двух разных судеб должны в конце концов выпрямить одну из них, трудную и изломанную, другую - сделать цельнее и интереснее.

В целом же вся эта история замышляется для того, чтобы, говоря высоким слогом, сохранить и приумножить человеческое в человеке.

А. Вампилов

17 мая 72 года

А. Т. ТВАРДОВСКИЙ

В феврале десять дней подряд, по случаю запоя, посещал дачу К. (Бориса Александровича Костюковского), где мы жили вдвоем.

Нашел простых людей, с литераторами он не пьет, в особенности с молодыми, - избегает.

Первый раз появился, будучи еще не в запое, произвел прекрасное впечатление.

Седой, скуластый, в лице что-то бабье, глаза голубые, плечи широкие и какие-то пухлые, пальцы толстые, ногти давно не стрижены.

Его дача рядом, одет был в полупальто, войлочные ботинки, брюки трикотажные и висят, в руках дубовая палочка.

- Нет ли у вас стопки?

Стопка нашлась, сели, выпили, напились. В этот вечер было много извинений, предостережений, раз двадцать он сказал:

- Не думайте обо мне дурно.

Разговор вначале был о выпивке, как обычно.

- Человечество недаром остановилось на 40 градусах.

Потом о литературе и проч. И все время:

- Как мы хорошо выпили. Господи!

- Где я пью? С кем? Один - спортивного вида, другой - небритый... Вурдалаки какие-то...

На улице пошатывался, провожать себя не велел.

- Хорошо, хорошо...

- Странно... Странно и причудливо...

54 года. Пьет давно и серьезно.

Затем дня через два пришел, спросил "на донышке", а после посещал нас 7-8 дней подряд по 2-3 раза в День. Однажды был в шестом часу утра. Разговоры были разные и небезынтересные.

Пушкин - бог. Особенно доволен тем, что Пушкин стал брать деньги за стихи.

Подозревает, что Евтушенко и Вознесенский не читали "Евгения Онегина".

Вспоминал "Сохраню ль к судьбе презренье".

Пушкин сделал русскую литературу мировой Барков, Вяземский, Державин, Жуковский, Байрон, а в общем - все равно - Пушкин.

Конечно, любит Некрасова.

Пишет статью к новому изданию Бунина. Испытал влияние Бунина: