Вадим Шефнер: Из записных книжек

Что лучше — стоять на улице и смотреть в окно своей комнаты или стоять у окна своей комнаты и видеть мир? К вопросу о «камерности».

Он был поэтом в душе, но у него получались только первые строчки.

Век пиши — век учись.

Писатель-рецидивист.

Выдумывать — легче, чем думать.

Поэзия — бегство от опыта.

Кино отучило меня от кино.

Дирижер рисует музыку палочкой.

Иногда хочется прожить подольшe не для тoгo, чтобы увидеть новое, а чтобы полнее изучить старое.

Художник в камеpe нарисовал себя повесившимся. Когда вошел тюремщик, он увидел только изображениe. Себя художник разрисовал под стену и спрятался в углу. Тюремщик побежал докладывать начальству, а художник выскользнул из камеры.

Рассказ должен быть — как пружина. Развертываться должна эта пружина нe в самом рассказе, а в уме (сознании) читателя.

Толстой умнее cвoих героев. Они, если вдуматься, не такие уж умные. Зато он мудр за них.

Моя поэзия мешaeт мне жить, а поэзия других — помогает в жизни.

Как плохо ни напиши о кино, это никогда не будет хуже самого кино.

Самые лучшие строчки приходили мне в голову далеко не в лучшие моменты моей жизни.

Подлинный такт состоит иногда в том, чтобы не быть слишком тактичным.

Сильнее всего страх именно тогда, когда человек знает, что поводов для страха нет абсолютно.

Беллетристика есть и в поэзии.

Надпись на надгробном камне на Смоленском кладбище (1795 г.):

Чувствительны сердца, на камень сей взгляните

И над моей судьбой со мною воздохните.

Приливы и отливы памяти. Есть дни, когда я помню многое, есть дни, когда многого не помню.

Я бы, конечно, забыл об этом мелком, глупом случае — то, что девчонке не понравилось мое имя. Но я рассказал об этом матери — и та вдруг заплакала. А плакала она очень редко. Поэтому я и запомнил этот случай и стал считать, что мое имя — неудачное.

Писатель и за сумасшедших должен думать (как сумасшедший), если вводит их в свой роман или повесть.

Заблуждаются умные. Глупые не заблуждаются, потому что ничего не ищут.

Я ее не люблю за то, что ее не люблю (детский разговор).

Мелкие, но въедливые неприятности, невзгоды порой так плотно обступают тебя, что хочется (в самой глубине души), чтобы случилось какое-нибудь крупное горе, которое разогнало бы все неприятности. Как лев — злых шавок... Потом подумаешь: не смей так думать!

Листопад воспоминаний.

Предают только свои. Французская пословица.

Когда нужно сделать десять шагов, а девять уже сделаны, можно сказать, что вы на полпути. Китайская пословица.

Им бы — нимбы, нам бы — ямбы.

Мы жалеем, что она была, но не жалеем, что были на ней (о войне).

Красивые женщины доверчивее некрасивых.

Глаз бури, или Попытка автобиографии.

Бог ушел навсегда, но оставил архитектуру.

Он и она любят друг друга, но выходят (настояниями родителей) за нелюбимых. Вскоре у нее умирает муж. Затем у него умирает жена. Они женаты. Через двадцать лет он признается, что отравил нелюбимую жену. И тогда она признается, что отравила нелюбимого мужа.

Голенький — алкоголенький.

Искусство молчать.

Лягусбоку — фамилия.

Киношники мыслят не образами, а приемами.

Тезис и Пузис — два кота.

Писать роман (рассказ) — как пробивать тоннель.

Девочка — не дай озябнуть.

Осеннее чувство свободы. Перед природой, перед погодой — никаких обязательств.

Бабий роман.

На даче в Левашове. У хозяйки — Боборыкин, Шеллер-Михайлов. Читал. У этих («средних») писателей очень документальны линии жизни, описания быта. Классики — те обобщают, а у этих — точное описание, как было.

Покупать автомобиль — все равно что здоровому (человеку) покупать костыли.

У каждого человека бывают вспышки гениальности. И даже — периоды (может быть).

Кусманчик — модное когда-то слово.

Гениально — но скучно.

«У мужчины — тело, у женщины — фигура».

Дяди и тети на пиру плоти.

Самолет — оскорбитель пространства.

Дети стали лучше, взрослые — хуже.

Смертельная свобода.

Есть злые и добрые числа.

Дом без кота — просто сирота.

Театр — книга для неграмотных.

Мои мыслишки из записной книжки.

Главсплетня.