Михаил Волохов: Непорочное зачатие

Она. Нету.

Он. А по блату?

Она. Пять долларов.

Он. Сто франков, на хуй, двадцать долларов, сука! (Дает ей сто франков.) Поебемся?

Она. За сто франков ты с негром ебись без гондона, пидар! (Бьет его по почкам.)

Он. Ух ты и... Ух ты и... Отдай назад тогда валютку, сука!!!

Она. Проехали пшестанок, на хуй! {Прячет деньги под юбку.) Для площади жилой здесь целее будет.

Он. Грабеж средь бела дня на собственной жилой площадке, сука. Ты лучше мне соляной кислоты в морду плесни, тварь, чем так при честном народе наебывать, хрюшка-Наташка.

Она. А ты, Фимка, сука, гондон ты рваный, хошь хавать Пугачиху сифонную, хавай негра, сука, печеного, киви, вон, еще есть десертное. Не хочешь хавать киви, одень, вон, на хуй, свой гондон совейского союза, сука, звездочку и скачи за водкой, коли вены oт холестерину прошпарить взбаламутилось. А валерьянку пусть тебе сейчас Пушкин достает за доллары, на хуй. А то ж точно, блядь, плесну ща кислотой на ряшку попрошайную - допросишься, клошарик,сука.

Он. Ты плеснешь, на хуй. Такие, как ты, и плескают в метро ща в население, сука, наивное. А здесь Париж, Мань, здесь халява совейская с героями-гондонами - хуй за водкой, кислотой соляной, хандехает. Здесь валютку за водочку вынь да положь сильвуплешкам-мьсьемадам - да заглатывай тогда солянку-водочку, сука, закорачивай свою путь-дорожку в норушку, на хуй.

Она. Ну потрюхали тогда в Расею обратно, что ли.

Он. Да на закусь в Расее кроме кислоты соляной хуй что осталось, дура, блядь. Голодовка тоталитарная, а проку все одно ни хуя нет. За капитализм коммунисты с народом сейчас голодают, чтоб сравнил, сука, народ, что за коммунизм с партией ебучей голодать народу было залупоннее - интеллигенцию в супчик топора настрелять было можно. А то хули взять ща со Сталина и других стрелков ленинских. И кости их уже сгнили, на хуй. Живого человека убивать интересно, блядь. Еще, бдя, чуть-чуть голодовки, и народ поймет. А партия, на хуй, навстречу. На хуй этот капитализм съебался, когда этих вальдшнепов развелось видимо невидимо, стреляй не перестреляешь на супчик топора солдатского Россиюшки-казармушки. Наслал же сатана Геростратов. С этими камнистами как через десять говдонов детей выебать: ни детей, ни удовольствия. Ну, блядь, снимет же народ гондоны - ох и ебля же с этими пидарами партейцами сексначальничками-сексучителями покатит, Манька! А мы в авангарде хуя народного, на хуй! А то как перестраиваться, как перестраиваться? Гондоны, сука, снять надо партейные и ебать разрешить во все дырки, сука. А народ сам, бля, сообразительный: в какие дырки ему ебать, а в какие спида поберечься, сука. Природа-мать подскажет путь здоровый, на хуй. А то ж, блядь, тут чтоб в России поебаться по-человечески за кордон надо, сука, обязательно съебывать это ж первый шаг извращения полового, сука. А что потом? Транссексуэль. Негры, дети, на хуй, в духовке печеные. Хуй мы с тобой в авангарде, Манечка.

Она. Нет!!! (Бросается к коляске, качает ее - плач младенца. Отходит от коляски - плач прекращается.) Нет.

Он. Да, сука. Благо, Сереженька грехи наши на себя взял, когда мы его, Христосика нашего кушали - причащались когда, Машенька!

Она. Нет!!! Он жив, наш Сереженька! Что ты, змей, кощунствуешь?!!! (Бьет его до почкам.)

Он. Уууу!!! Да с кем ты трахаться, дура, будешь - меня забьешь-то?! Разве можно тебе с кем другим еще на свете сексовее трахаться-то еще после житухи-то этой лимитно-смердической? Еще кооператив с ней, сука, организовал лямурный с неграми печеными. Такое доверие, блядь, высокое оказал проститутке! Поебемся?

Она. И так ебемся, на хуй!

Он. Ну бываешь права, блядь, изредка. Ебливо жрет живьем своих детей Россия-матушка. Кого она не любит, того для вселенной, сука, каннибалической оставляет пополдничать на зубок один только. Но своего ребеночка-Христеночка я ей сожрать не позволил, сука! Хорошего помаленьку, на хуй. Я тоже умею любить своих ребеночков. Любовь расейская - профессия моя ебнутая! Я всех в этом мире люблю, блядь, сука, Машенька. И Горбача люблю - матрешку четвертную валютную, и Буша с Колем, и Миттерана, сука. Ну а Тэтчер - телку англицкую с хуем вместо клитора - мне просто на гробу любить и жаловать заказано. В отставку съебалась. Да ебли русской ей на старости отведать захотелось-то. Заманивают уж, на хуй, свечку для начала Горбачу подержать, в сексе русском немножко разобраться. А то ж, блядь, русский медведь ебать начнет - он не поперхнется, не подумает, что пизденка-то англицкая: ".. .Шкурку снял, а мясо съел - только клитор захрустел" - хуй-то бишь на месте клитора. А тут, на хуй - не оскобляйте достоинства президента, сука. Да эти ж, бля, оскобления-то любовные - в России-то - это ж секс, сука, дополнительный. Кто не любит, так тот не ругает, не бьет, не ебет, на хуй. Да я ж, блядь, тебя, Мишинька, от всего сердца совейско-партейного - хуй в жопу, чтоб голова не качалась, люблю-то как. Ведь язык-то, сука, русский крепкий - единственная жрачка, что хуй народный на весу еще держит, помереть не дает. Дух России языком теплится. И Бог на Руси один, Русь, на хуй, распятая - еще не воскресшая. И по дьявольскому измышлению пастыри, сука, партейные на себя тянут-потянут-натягивают одеяло народное, делая с него мантию Божескую, мундир Антихристовый, сука. "Мы, бля, во власти земной от Бога воскресли, сука, а значит, и Русь воскресла, хуй вам в жопу". И стать уголовные для защиты гондона этого пастырьского партейного многократного пользования подводят - не оскорбляйте достоинства хуя немощного, обвисшего, гондон на мне божеский самоебущийся. Человекобог я поэтому, которому позволительно на веру Россию испытывать - гондоном распинать самоебущимся за прощение грехов, сука, партейных пастерьских. Сымь гондон, Миша. Может, так-то еще лучше встанет-то. Как у меня, вон, на хуй. Да и с Ельциным - в два хуя без зависти - кому меньше пизды российской достанется. Хуя ждет Русь - без гондона - здорового хуя, сука, ждет Русь!!! Как ей, бедняжке, рожать-то Христеночков хочется! На Руси один Бог - Русь, на хуй!!! Сереженька! (Бросается к коляске, качает ее - плач младенца. Отходит от коляски - плач младенца прекращается.)