Николай Лейкин - Купец пришел! Повествование о разорившемся дворянине и разбогатевших купцах

– Берите шкаф… – обратился капитан шепотом к людям. – Его можно перенести с платьем. Постойте. Нет ли там чего-нибудь такого, что может разбиться? – прибавил он, отпер шкаф, посмотрел и сказал: – Ничего нет. Тащите осторожнее.

Три мужика стали выносить большой шкаф.

С княжной сделалась снова истерика.

Пятищев ломал руки и вопиял в другой комнате:

– Что мне с ней делать! Как ее переселять?!

Капитан и Лидия суетились около княжны с флаконом спирта и со стаканом воды.

– Накапайте ей валерьяновых капель в воду, Лидия Львовна, – говорил капитан.

– Позвольте, ваше благородие, мы уже сразу и трюму вынесем, и кушетку, чтоб их не беспокоить, – сказал Левкей.

Стали выносить большое трюмо и кушетку.

Пятищев и капитан ужинали уже на новоселье, в домике управляющего, но княжне, Лидии и мопсу носили еду в большой дом. Княжна как легла после обеда, так и не поднималась. Оставить ее одну было нельзя, и Лидия сидела в ее комнате и читала. Из комнаты княжны сегодня могли вынести только гардеробный шкаф и большое трюмо. Ужин сегодня у Пятищева, благодаря займу, был такой, какого уже давно не было. Марфа подала уху из карасей, жареную баранину со сморчками в сметане и все-таки неизбежный картофель в мундире. Из кухоньки, находящейся бок о бок с жилыми комнатами, вкусно пахло подгорелым маслом и вообще запахом еды, было сухо и тепло в комнатах. Подавая на стол еду, Марфа сказала:

– Да здесь-то как будто и лучше, жилее. Там-то из кухни идешь, идешь по коридору с едой, словно на богомолье идешь, все у тебя по дороге остынет, а здесь все под рукой.

Но Пятищев грустил о своем старом гнезде, был с капитаном неразговорчив и ел мало. Как бы тяжелый гнет лег на его сердце после переезда в домик управляющего. Теперь уже он чувствовал, что все кончено, что уж ни к чему прежнему ему не вернуться. За ним пропасть. И это угнетало его.

После ужина Пятищев и капитан отправились к княжне. Она лежала по-прежнему. Лидия читала ей молитвенник, прочитывая из книги в старом малиновом бархатном переплете с бронзовыми застежками те молитвы, которые княжна привыкла читать перед иконами на ночь. В киоте у образов горела лампада с цветными закраинами. До кушанья княжна не дотрагивалась, и поели только Лидия и мопс. Последний кряхтел, лежа около своей хозяйки, уткнувшись в складки ее платья.

– Ну, как ты себя чувствуешь, княжна? – спросил ее Пятищев.

– Совсем нехорошо. Мне кажется, что я не переживу… этого, – отвечала она слабым голосом, не пояснив, чего именно.

– А между тем, друг мой, завтра тебе отсюда выехать необходимо.

Княжна промолчала.

Лидию сменил капитан. Он надел халат, закурил трубку и лег на диван в диванную комнату, находившуюся рядом с комнатой княжны. Марфа собрала из комнаты княжны посуду с остатками еды, положила к ногам княжны бутылку с кипятком и ушла. Ушла и Лидия вместе с ней к себе на новоселье. Пятищев с четверть часа ходил по диванной мимо лежавшего капитана и рассказывал ему про заграничную жизнь в маленьких городках, мечтаний о которой все еще не оставил.

– Ты очень хорошо знаешь, что мне все эти места как свои пять пальцев знакомы, – говорил он, пыхтя папиросой. – В Италии я был три раза. Весь этот сапог вдоль и поперек изъездил. Ведь Италия на карте имеет вид сапога. И вот я все исколесил. Я каждую деревушку помню. И одно могу сказать, что жизнь там баснословно дешева. Да чего тебе еще, если ты можешь иметь каморку с постелью за одну лиру! А ведь там палат не надо. Климат благодатный. Весь день на улице. У себя только ночуешь. Проснешься и убегаешь в кафе пить кофе… За завтраком макароны или ризотто. Цена всему два гроша… Только мясо немного дорого. Стряпают все на оливковом масле, но это так вкусно, так вкусно, потому что масло прекрасное. И на лиру в день – ты сыт. Только на лиру!

Мечтая о загранице, Пятищев почувствовал облегчение на сердце. Капитан сначала слушал молча, но потом заговорил:

– Да, но ведь и лиры эти надо откуда-нибудь достать, заработать. Сами они не упадут с неба.

Пятищев остановился перед лежащим капитаном, вскинул молодцевато голову кверху и произнес:

– Ты ведь это намекаешь на меня. Я понимаю. А знаешь ли ты, что я отлично могу там на покое зарабатывать себе хлеб насущный переводами французских романов? Французский язык я знаю хорошо. Чего ты смеешься? Ничего тут нет смешного. Там переводить, а сюда, в Россию, присылать в редакции журналов для напечатания. Ведь за это же деньги платят. Мог бы писать корреспонденции для газет.