Георгий Чулков - Метель

— Если по телефону предупредить, непременно почувствует, что хочу денег занять и улизнет куда-нибудь, — думал Полянов, надевая пальто в передней. — Эх, ведь живет же человек сытно и спокойно, а мне бы только «Благовещение» написать, да вот не напишешь.

У Сусликова на Кирочной был собственный дом, весьма доходный, приданое Марии Павловны. А кроме того Сусликов зарабатывал порядочно, как педагог: он преподавал историю в двух институтах и в коммерческом училище.

— Дома барин? — спросил Александр Петрович пухленькую горничную и, не дожидаясь ответа, устремился в столовую, где увидел в полуоткрытую дверь за чайным столом самого Сусликова.

— Здравствуйте, здравствуйте. Как я рад, что дома вас застал, — начал развязно Александр Петрович, пожимая Сусликову левую руку, потому что правая у него была занята ножом, которым он только что намазывал масло на калач.

— Что это вы, батенька, с тех пор как миллионщиком сделались, раненько вставать стали. Мы ведь с Марьей Павловной вас однажды в четыре часа дня в постели, можно сказать, нашли. Что это с вами приключилось?

«Догадывается, хитрец, зачем я пришел», — подумал Полянов, тотчас же падая духом и уже не веря в успешность своего визита.

А Сусликов смеялся, указывая на стул.

— Чайку налить? Жаль, что вы этакий час выбрали, мне на уроки надо спешить, а то бы мы с вами побеседовали. Я, признаюсь, люблю вашего брата — художника. В душе ведь и я художник, вы знаете.

— Да я ненадолго, — пробормотал Полянов, стараясь не встречаться глазами с остренькими глазками Сусликова.

— Видели? Тепленькая? — подмигнул Сусликов, намекая, очевидно, на смазливую горничную, которая отворила дверь Александру Петровичу. — Третьего дня наняли, а вчера мне супруга выговор сделала. Будто бы я на нее такими глазами смотрю, что неловко перед детьми. Испортили нашу психику монахи. Испортили! Мне порою кажется, что я только один и сохранился в совершеннейшей чистоте. У маня, Александр Петрович, ей-Богу, совсем стыда нет.

— Верю, верю, — криво улыбнулся Полянов, в отчаянии думая, что от этакого разговора нелегко будет перейти к разговорам о деньгах.

— И откуда эта ревность? Не могу понять. Разве я могу разлюбить Марью Павловну? Ничуть. А если я эту пухленькую почувствовал, что за беда! Худо, если бы я без желания, так сказать, размазывал канитель. А я ведь на то и мужчина, чтобы полигамию утверждать. Вы как думаете?

— Я однолюб, — сказал Полянов угрюмо.

— Неужели никогда не соблазнялись никем? А? — заинтересовался Сусликов.

— Никогда, — отрезал Полянов, в крайнем нетерпении желая перевести разговор на иную тему.

— Но позвольте. Как же так? — приставал Сусликов, не обращая внимания на уныние своего гостя. — А в юности как же? Вам сколько было лет, когда вы женились?

— Я у вас денег хочу занять, — брякнул вдруг Александр Петрович, махнув на все рукою.

— Денег? — вытаращил глаза Сусликов.

— Тысячу рублей хочу у вас занять. Да.

— Но, милый мой… У меня нет. Нет у меня тысячи рублей. Да зачем вам занимать? Вздор какой.

— Мне очень нужно. Я вексель дам.

— Какой вздор. Вексель! Зачем вексель. Никогда, мой милый, векселей не подписывайте.

— Вот жаль, я с вами раньше не посоветовался, — невесело улыбнулся Александр Петрович. — У меня этих векселей вот сколько.

И он показал на аршин от пола.

— Целая куча, Филипп Ефимович.

— Ну, тогда, конечно, можно и еще подписать, — хихикнул Сусликов не без ехидства.

— Я к тому говорю, что у меня скоро много будет денег. Я сразу всем отдам. И вам отдам.

— А мне что? Я ведь не кредитор ваш. Мне не надо ничего.

— Но ведь дадите же вы мне, черт возьми! — вскочил со стула Полянов. — Почему бы вам не дать в самом деле? Я отдам. Жена скоро наследство получит.

— Слыхал. Слыхал, — пробормотал Сусликов, как будто раздумывая. — Вот что я вам скажу, Александр Петрович. Денег я вам не дам, а вот посоветовать вам могу.

— Какие там советы! Дайте тысячу.

— Не могу. Нет у меня.

— Пятьсот дайте.

— Не дам.

— Ну, сто дайте.

— И рубля не дам, — совсем уж бесцеремонно засмеялся Сусликов.

— Тогда прощайте, — сказал Полянов тихо, совсем подавленный.

И Полянов пошел в переднюю, забыв подать руку хозяину.

— А совета не хотите? — заторопился чрезвычайно Филипп Ефимович.

По-видимому, у него был в самом деле какой-то план. Полянов с унылым недоверием взглянул на Сусликова.

Филипп Ефимович подошел к Полянову и, став на цыпочки, прошептал ему прямо в лицо: