Алексей Зикмунд - Герберт

Как только дверь за ними закрылась, Герберт подбежал к окну и, ломая ногти, поднял вверх раму. Струя прохладного ночного воздуха выдула остатки посторонних запахов. Попутчик шмыгал носом, вновь устраиваясь на постели. Герберт же спать не мог, он включил ночник, выдвинул красный фильтр и под красным этим светом стал листать толстый иллюстрированный журнал, в котором была спрятана красивая жизнь: англичанки и американки подсаживались в роскошные лимузины к не менее роскошным спутникам, лица мужчин улыбались, женщины изображали приятное удивление. Герберту даже показалось, что авто срессорило и послышался мягкий щелчок замка, "ройсы" и "даймлеры", "бьюики" и "шевроле" проносились перед его глазами. Чаще всего начало капота украшал какой-нибудь устремленный в пространство предмет: серебряный индеец, торпеда, птица, вымершая пять миллионов лет назад. В общем, автомобильные дизайнеры изощрялись в украшательстве своих творений. На других страницах журнала находились брильянтовые колье, кольца и браслеты, которые рекламировали красавицы в длинных и узких платьях, с вытянутыми лицами. Красавицы были гибкими, как змеи, и когда Герберт переворачивал страницы, то казалось, что они извиваются.

- Скоро приедем. - Попутчик Франц приподнялся на локте и заглянул в темноту за окном.

Герберт тоже поглядел в темноту и остался ею недоволен. Журнал перестал интересовать его.

- Франц!

- А, - откликнулся тот хриплым от сна голосом.

- Скажите, - продолжал Герберт, - а почему вы не дали мне карточек с голыми?

- А ты еще мал.

- Я сегодня уже спал с женщиной.

- Как это спал, с кем это спал? - От полноты чувств попутчик даже приподнялся на подушке, рубаха его белела в полнейшей темноте. С натянутым на голову одеялом Герберт не мог видеть лица говорившего, но по звуку голоса понял, что попутчик взволнован. - Ты спал со шведкой?

- Да, - ответил Герберт и не узнал своего голоса.

- Ты ее уговаривал?

- Нет.

- А как же все это вышло?

- Франц, я вам все расскажу, только несколько позже.

Поезд шел тихо-тихо, чавкали буфера, в окна прокрадывался рассвет. Герберт прильнул к окну и поразился совершенству окружившей его красоты. Обильная летняя флора тянулась вдоль железнодорожной насыпи, существуя как бы сама по себе. Тонкие сосны сначала редко, а потом все гуще и гуще охватывали подножия гор. Лес доходил до середины горы, вторая половина была голая, там росли редкие кусты, а на вершине, неровно свесившись вниз, лежал снег. Герберт встал и вышел в коридор, из которого открывалась панорама пологих зеленых холмов. Красноватая солнечная корона, скользящая по вершинам холмов, обозначила начало нового дня. Герберт постучал к проводнику и торжественно вручил ему взятый напрокат значок.

- Он помог мне понять мое предназначение. - Герберт был в халате, нарисованные на нем драконы улыбались.

- Скоро Цюрих, - сообщил проводник. - Ночью мы проезжали Рейн - это наша национальная гордость.

Это неверно, подумал Герберт, природа не может быть национальной гордостью, ею может быть только духовный потенциал общества. Вот я упал в развратную пропасть, да еще просил посмотреть карточки с голыми, мой духовный потенциал находится на весьма низком уровне и уж тем более никакой национальной гордости из себя представлять не может.

- Сегодня я видел горы, - сказал Герберт.

- Когда? - спросил проводник.

- Не далее как час назад. Видимо, горы - тоже национальная гордость, - добавил он.

- У Швейцарии нет гордости, эта страна продается за жирные американские куски.

- Да, да, как это верно, - сочувственно пролепетал Герберт, - вы абсолютно правы, герр проводник.

На столе у проводника была разложена колбаса и куски вареного картофеля, на сложенной вчетверо "Фелькишер Беобахтер" стоял стакан с молоком. За окном пролетали предместья Цюриха, беспечные, как и сто лет назад.

- Швейцария - это свободная зона Германии, - сказал проводник, и эти его слова впечатались в сознание, как расплавленные капли воска в холодную руку.

Было утро. Герберт бездумно шел через состав - он соскучился по твердой земле. Для него поезд был пароходом, скользящим по синим волнам. Дойдя до купе, в котором помещалась соблазнившая его шведка, он без стука отворил дверь, но, увидев, что женщина спит, снова закрыл ее. В пустом ресторане Герберт купил пачку сигарет и выпил чашку крепкого кофе. Официант, присутствовавший при сборе денег на партию, усмехнулся - Герберт достал из кармана халата толстую пачку банкнот.