Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты

Въ немъ никогда не было никакихъ колебаній: чтò онъ любилъ, то любилъ, чего не любилъ, не любилъ. Впрочемъ, если онъ не любилъ чего, то онъ просто удалялся отъ нелюбимаго и никогда ничего и никого не бранилъ. Онъ былъ одинъ изъ т ѣхъ людей, такъ искренно увлекающихся, что даже эгоизмъ ихъ увлеченій невольно притягиваетъ людей. Такъ вс ѣлюбили Валерьяна. Тетушки же его, въ особенности старшая Марья Ивановна, души въ немъ не чаяла. Марья Ивановна знала несомн ѣнно чутьемъ своего добраго сердца, что Валерьянъ, несмотря на то, что д ѣла его уже были запутаны и что Марья Ивановна съ сестрой оставляли ему свое порядочное им ѣньице, что соображения о насл ѣдств ѣне им ѣли никакого значенія для Валерьяна, скор ѣе ст ѣсняли его, а что онъ 6 6 В подлиннике: а онъ что прямо сердцемъ любилъ тетокъ, въ особенности Марью Ивановну. Марья Ивановна была старшая и годами, и умомъ, и характеромъ и тихая, кроткая. Катерина Ивановна была только ея спутникомъ. Валерьянъ любилъ бывать у тетокъ и бывалъ часто, во первыхъ, потому, что у него было им ѣньице рядомъ съ ними, а во 2-хъ, потому, что около нихъ были чудныя лисьи м ѣста, и онъ всегда заходилъ къ нимъ съ псовой охотой.

Стоянка была чудесная, всего въ волю, все прекрасно, какъ бываетъ у старыхъ д ѣвицъ. 7 7 Зачеркнуто: А тетушки Любили и ласкали его такъ, что самъ не зам ѣчалъ, отъ чего ему всегда становилось особенно радостно въ этой любовной атмосфер ѣ. Въ посл ѣднюю осень къ прелести его пребыванія у тетокъ прибавилось еще то, что 14-л ѣтняя воспитанница Марьи Ивановны Катюша выросла, выравнялась и стала хоть не красавицей, но очень, очень привлекательной, оригинально привлекательной д ѣвушкой, и Валерьянъ въ посл ѣдній свой прі ѣздъ не упускалъ случая встр ѣтить въ коридор ѣКатюшу, поц ѣловать и прижать ее.

«Милая д ѣвочка! – говорилъ онъ самъ себ ѣ, посл ѣтого какъ поц ѣловалъ ее въ коридор ѣи она вырвалась отъ него. – Милая д ѣвочка. Что-то такое чистенькое, главное, св ѣженькое, именно бутончикъ розовый», говорилъ онъ самъ себ ѣ, покачивая головой и улыбаясь. Сначала онъ нечаянно встр ѣчалъ ее, потомъ уже придумывалъ случаи, гд ѣбы опять наедин ѣвстр ѣтиться съ ней. Встр ѣчаться было легко. Катюша была на положеніи прислуги и постоянно чистенькая, веселенькая, румяная, очень румяная, въ своемъ фартучк ѣи розовомъ платьиц ѣ, – онъ особенно помнилъ розовое платье, – б ѣгала по дому. Такъ это было въ посл ѣдній прі ѣздъ осенью, во время котораго онъ раза три поц ѣловалъ ее.

Подъ ѣзжая теперь въ своемъ новомъ мундир ѣстр ѣлковаго полка къ усадьб ѣтетокъ, Валерьянъ съ удовольствіемъ думалъ о томъ, какъ увидитъ Катюшу, какъ она блеснетъ на него своими черными глазами, какъ онъ встр ѣтитъ ее тайно въ коридор ѣ… Славная была д ѣвочка, не испортилась ли, не подурн ѣла ли?

Тетушки были т ѣже, только еще, казалось, радостн ѣе, ч ѣмъ обыкновенно, встр ѣтили Валерьяна. Да и нельзя было иначе. Во первыхъ, потому, что если былъ недостатокъ у Воли, то только одинъ: то, что онъ болтался и не служилъ. Теперь же онъ поступилъ на службу, и на службу въ самый аристократическій полкъ, а во 2-хъ, в ѣдь онъ ѣхалъ на войну, онъ могъ быть раненъ, убитъ. Какъ ни страшно было за него, но это было хорошо, такъ надо, такъ д ѣлалъ и его отецъ въ 12 году. Въ 3-хъ, когда онъ вошелъ въ своемъ полукафтан ѣсъ галунами и высокихъ сапогахъ, онъ былъ такъ красивъ, что нельзя было не влюбиться въ него.

Встр ѣча была радостная, веселая, но случилось, что въ то время, какъ онъ прі ѣхалъ, Катюша стирала въ кухн ѣ. Перец ѣловавъ тетокъ, онъ разсказывалъ имъ про себя, и ему было хорошо, но чего-то не доставало. Гд ѣКатюша? Не испортилась ли? Не прогнали ли? В ѣдь на такую д ѣвочку охотниковъ много. А жалко бы. Ему хот ѣлось спросить, но сов ѣстно было, и потому онъ н ѣтъ-н ѣтъ оглядывался на дверь.

– Катюша! – закричала Марья Ивановна.

«А, она тутъ; ну и прекрасно».

И вотъ послышались поскрипывающіе башмачки и легкая молодая походка, и Катюша вошла все въ томъ же мытомъ и побл ѣдн ѣвшемъ съ т ѣхъ поръ розовомъ плать ѣи б ѣломъ фартучк ѣ. Н ѣтъ, она не испортилась. Не только не испортилась, но была еще мил ѣе, еще румян ѣе, еще св ѣж ѣе. Она покрасн ѣла, увидавъ Валерьяна, и поклонилась ему.

– Подай кофе.

– Сейчасъ, я готовлю.

Ничего, казалось, не случилось особеннаго 8 8 В подлиннике: особенно ни утромъ, когда на удивительно чистомъ подносик ѣ, покрытомъ удивительно чистой салфеткой, Катюша подала ему удивительно душистый кофе и зарумяненные сдобные крендельки, ни тогда, когда Катерина Ивановна вел ѣла ей поставить это поскор ѣй и принести кипяченыхъ сливокъ; ничего не случилось и тогда, когда она за об ѣдомъ принесла наливку и по приказанію Катерины Ивановны подошла къ нему и своимъ н ѣжнымъ груднымъ голоскомъ спросила: «прикажете?» Ничего не случилось. Но всякій разъ, какъ они взглядывали другъ на друга, удерживали улыбку и красн ѣли, передавая другъ другу все большую и большую стыдливость. Ничего не случилось, казалось, а сд ѣлалось то, что они почувствовали себя до такой степени связанными, что эту первую ночь не могли выгнать отъ себя мысли другъ о друг ѣ. Они, очевидно, любили другъ друга, желали другъ друга и не знали этаго. Валерьянъ никогда не думалъ о томъ, что онъ красивъ и что женщины могутъ любить его; онъ не думалъ этого, но обращался съ женщинами какъ будто былъ ув ѣренъ, что он ѣне могутъ не любить его. Катюша – та и совс ѣмъ не позволяла себ ѣдумать о томъ, что она нравится ему и что она сама любитъ его. Видъ его слишкомъ волновалъ ее, и потому она не позволяла себ ѣдумать этаго.

Читать дальше