Владимир Буковский: Московский процесс (Часть 2)

- Та-а-к... - тянет полицейский, - оч-ч-чень интересно. А вы уверены, что это грабители? Может, это сами хозяева - переезжают на другую квартиру... Может - так надо? Да вы-то, собственно, кто такой будете? Вы что, родственник?

Каюсь, мне потребовалось где-то года два, прежде чем я начал соображать, что же происходит. Сначала я никак не мог взять в толк, отчего мне не удается все путем объяснить. То ли дело в моем плохом английском, то ли еще в чем, но - не понимают. Или - я не понимаю. Мы словно говорили на разных языках, где слова вроде бы одни и те же, а смысл совершенно разный.

Поражала меня их манера оперировать понятиями абстрактно, вырванно из контекста, отчего понятия превращались в бессмысленные словечки или коротенькие лозунги, действовавшие на здешнюю публику как звоночек на павловскую собаку: выделением желудочного сока безо всякой видимой причины. Скажем, слово "мир" или "сотрудничество". И все принимаются радостно улыбаться - выделился желудочный сок. Между тем, ни то, ни другое вне конкретного контекста просто и смысла не имеет. В абстрактном-то смысле самое мирное место на земле - кладбище, а сотрудничество, например, с преступником именуется соучастием и карается по законам любой страны. Просто, правда? Но объяснить здешним собеседникам эти простые истины я так и не смог. Преодолеть выработанные десятилетиями павловские рефлексы оказалось невозможно. До сих пор, например, существует такой абсурд, как Нобелевская премия мира. Мира - с кем? Какой ценой? В абстрактном смысле, вне контекста обстоятельств, ее надо бы присуждать деятелям типа Чемберлена.

В самом деле, этот вот пресловутый "детант", эта "разрядка международной напряженности" - что сей сон значит? Почему надо бороться с "напряженностью", а не с ее источником? Ведь откуда-то она берется? Какой же смысл нам ее все время "разряжать", если она будет и дальше "заряжаться"? Но логика тут не действует, а в ответ вам звучит другая фраза-звоночек:

- Нет альтернативы детанту. И собеседник опять выделил желудочный сок.

- Позвольте, - начинаете беспокоиться вы, - то есть как так "нет альтернативы"? Всему на свете есть альтернатива. Наконец, искусство политики в том и состоит, чтобы создавать альтернативы. - И слышите в ответ:

- Надо признавать политические реальности.

Дз-з-з... Опять звоночек. Помню, я как-то битый час пытался объяснить собеседнику, что "политические реальности" надо не признавать, а создавать. Для меня, например, признание политической реальности в СССР означало бы необходимость вступить в партию, сотрудничать с КГБ. Я же вместо этого "создал реальность": сижу теперь перед ним на Западе. Не помогло. Под конец, сильно забурчав желудком, он только произнес.

- Нам нужен мир и сотрудничество.

Скажете, я утрирую или упрощаю? Отнюдь нет. Наши споры со здешним истеблишментом о "детанте" точно так по-дурацки и протекали - как диалог глухих, - ибо никто из "детантистов" даже не пытался всерьез обосновывать свою доктрину. Лгали, крутились, отделывались лозунговыми фразами, но просто и доходчиво объяснить, зачем этот "детант" нужен, так и не могли. Да ведь и невозможно объяснить, зачем, например, снабжать - кредитами, товарами, технологией - тоталитарный режим, открыто провозгласивший целью своего существования ваше уничтожение. Нет таких аргументов в человеческой логике, чтобы это оправдать. Оставалось - лгать.

- Идея в том и состоит, чтобы было удобнее влиять на СССР и заставлять их уважать права человека, - говорили, "детантисты", заговорщицки подмигивая. - Вот мы их привяжем к себе, сделаем экономически зависимыми от Запада и - будем влиять.

Но подходило время "влиять" - как было при нарушении СССР Хельсинских соглашений или вторжении в Афганистан, - и вдруг выяснялось: "мы зависим от них больше, чем они от нас". Не то что объявить им бойкот или эмбарго мы, оказывается, не можем, но, наоборот, они вполне могут экономически шантажировать Запад.

Что это - глупость? Случайность? Ни то и ни другое, ибо тут же, не переводя дыхания, предлагали влезть в еще большую зависимость от СССР, например, проведя трубопровод для советского газа в Европу.

Какие уж там заботы о правах человека, если "остполитик" германских социалистов свела эту проблему просто к торговле людьми. Возникла целая индустрия: за каждого освобожденного заключенного властям ГДР платили до 40 тысяч марок, чем только стимулировали новые немотивированные аресты.

"Мы, немцы, прежде всего, должны заботиться о своих восточных братьях".