Аркадий Аверченко - Собрание сочинений в 13 томах. Том 6. О маленьких-для больших

На председательском месте сидел Родзянко, в министерской ложе — министр внутренних дел, а на трибуну вышел депутат Пуришкевич и сказал:

— Вот здесь обсуждают смету министерства внутренних дел… Так-с, так-с. Ну, что ж… обсудим, обсудим. Вот я сейчас расскажу вам о некоторых губернаторах — ахнете, господа! Например, тульский губернатор Лопухин. Ужас, что это за человек!

— А что такое? — спросил из своей ложи министр, придвигаясь ближе. — Это любопытно.

— Да что… Представьте себе: купил он у мебельщика Исакзона мебель… репсовую такую, розовую на резных ножках… отделка с позолотой, гвоздики на…

— Прошу вас, Пуришкевич, держаться ближе к делу, — попросил заинтересованный Родзянко. — Плюньте на гвоздики, — говорите о мебели вообще.

— И говорить противно! — махнул рукой Пуришкевич, — Взял губернатор у Исакзона мебель, да потом, чтобы не платить за эту мебель, — взял и выслал Исакзона.

— Так ему, жиду, и нужно, — в сильном восхищении вскрикнул Марков седьмой.

— Помолчи, дядя, — отмахнулся Пуришкевич. — Ты ж ничего не понимаешь. А вот, господа, тоже, скажем… Смоленский губернатор Кобеко. Что делает! Что только делает!..

— Ну, ну? — поощрил сильно заинтересованный Родзянко, — Что-ж этот Кобеко?

— А-а, заинтересовались? — жеманно усмехнулся Пуришкевич.

— Ах, ты, Господи, — да не тяните! Страсть люблю послушать что-нибудь этакое… Не кокетничайте, Пуришкевич, рассказывайте!!..

— Так вот вам ваш Кобеко: разрешает лекцию Шингарева и других кадет, а лекции правого Еленева не разрешил!!

— Какие ты ужасы, Володя, разсказываешь, — охнул Марков седьмой. — Может ли это быть?!

Пуришкевич, молча, большими глотками, пил воду.

— Еще что-нибудь расскажите… такое… смешное, — попросил Родзянко. — И откуда вы все так хорошо знаете. И откуда все берется?..

— То-то. вот, расскажите, — отвернув лицо в сторону и застенчиво смеясь, говорил Пуришкевич. — Все я вам должен рассказывать!.. Сами бы попробовали вынюхать все, а потом и рассказывали бы…

— Ну, миленький, ну, пожалуйста!..

— Ну-с… О ком бы вам еще рассказать… Воронежский губернатор Голиков… Такую в Москве штуку устроил, что ему только и оставалось подать в отставку.

— Какую же? Какую штуку? — лихорадочно дрожа, поднялся со своего места Родзянко.

— Прямо невероятную штуку! — Вслух и сказать нельзя…

— Да скажите, чего там! Тут все свои — только депутаты.

— Ей-Богу, неудобно.

— Ну, господа, — сказал с места Милюков. — Если уж Пуришкевичу сказать неудобно, то тогда и просить неловко.

— Ну, на ухо скажите, — взмолился Родзянко. — Скажите, миленький.

— Ну, идите сюда, — поманил его пальцем Пуришкевич, — так и быть, скажу.

Родзянко вскочил, взбежал на депутатскую трибуну и нагнул ухо к губам Пуришкевича.

Близорукие депутаты поправили пенсне и впились глазами в лицо Родзянки, стараясь по выражению его прочесть, что шептал Пуришкевич.

Сначала лицо Родзянки было напряженно-сосредоточенное; брови нахмуренные… Потом постепенно морщины разглаживались, расплывались, и живейший интерес зажегся в родзянкиных глазах.

— Ну, ну?

— А она… сняла с ноги чулок, надела на шею подвяз…

— Тсс!.. — сказал Родзянко. — Не надо так громко! Слышно.

— А утром… лакей входит в номер, смотрит… под кроватью…

— Тсс! Осторожнее, — стенографистки слушают.

— Я тоже хочу знать, — заявил с места Крупенский. — Что же это такое: Родзянке можно слушать, а мне нельзя…

— Крупенский, прошу с места не разговаривать, — строго остановил его Родзянко. — Продолжайте, Владимир Митрофанович.

И снова изменилось родзянкино лицо после шепота Пуришкевича: громадное изумление, смешанное с иронией и страхом, виднелось на нем.

— Так ее в ванну одетой и посадили?

— Да нет же! Она, когда еще на столе танцевала, так разде…

— Тсс! — толкнул его локтем Родзянко. — Нас слушают.

Действительно, несколько депутатов, усевшись на ступеньках трибуны, вытягивали шеи, тщетно стараясь уловить отдельные слова…

— Володя! — крикнул Марков седьмой. — А мне расскажешь?

— После, после. — Не приставай.

— Не приставайте, Марков, — строго остановил его председатель. — Все?

— Все, — кивнул головой Пуришкевич.

— Однако!.. — усмехнулся в усы Родзянко, возвращаясь на председательское место. — Вот так история!.. Ай-да губернаторы наши… Ну-ну.

И, усевшись рядом с секретарем, стал что-то шептать ему на ухо.

— Продолжать? — спросил Пуришкевич.