Андрей Дворников - Последняя сделка

... И, собственно, он как бы и жив сейчас, но в другом, соответственно, мире. Да! Власть велика его... Да, да, на вечный срок... Ну что-то типа президента... Душа??? Ну, как бы сказать, то, что остается от человека... нет, не кости... Пересадку? ! ... Да это вроде все знают... Клянусь Гос... Рад, что смог вам что-то об?яснить... За базар отвечу...

Леонида Львовича обуревали мысли, мыслишки и мыслищи.

- Да, слушай, там твой этот Христос дал шороху. Я сразу понял, мужик свой. Ментам елки рубить не будет. В законе, вроде как. Слышь, а я вот не пойму, труп то кто спи... украл, так сказать.

Отец Виталий решил не вдаваться в подробности и ответил коротко:

- Братва!

- Да козлы поганые, - вскипел Леонид Львович, - на кого руку подняли. На своего. На святого. Бляди. Разборки были?

- Чего?

- Разборки-то, говорю, были? Этот стукач, как его?

- Иуда, что ли?

- Да...

- Ах, вот вы о чем. Понимаете ли, не в этом дело. Иисус завещал нам всепрощение. И, естественно, Иуду он тоже простил.

Леонид Львович был шокирован.

- Веди! Куда? Где...

- Пойдемте, - заважничал отец Виталий.

И они пошли, прихватив под благоухающую подмышку отца Виталия энное количество свечей.

Около небольшого закутка Леонид Львович резко остановился и шепотом спросил:

- Слышь, эта, как тебя зовут-то?

- Отец Виталий.

- Слушай, Виталий, хм, отец. Мы тут вот с тобой вроде поладили.

- Да, да, конечно.

- Чего ты там говорил про другой мир?

Отец Виталий вкратце повторил собственную теорию на указанную тему. Но Леонид Львович не дослушал.

- А это, ну ты ведь вроде в курсах там.

- Ну.

- Да, ты это... вот.

- Говорите, говорите, - лицо отца Виталия приняло очертания серьезной заинтересованности.

- Слушай, может я ему по сотовому смогу позвонить, по пейджеру-то конечно...

- Кому позвонить?

- Ну кому, известно кому, Иисусу этому Христу... Иисусу.

- Как эт-то? ! ? Какому Иис...тьфу. Постойте. Да вы что?

- Ну что, что, номер какой? Я добазарюсь как надо. Тебя тоже не обделим.

- Да что вы? Какой номер? Нет никакого номера. Да и его нет... Вернее есть, но вот номера уж точно никакого нет.

- Брось. Большие бабки даю. Никто не узнает.

- Да с радостью бы. Но туда точно дозвониться невозможно ! За базар отвечу, как на духу.

- Ну, а может этот твой, ахуен, ну который типа в отпуске.

- Иегумен, что ли?

- Ну да. Может по связям как.

- Бесполезно. Понимаете, это там, на небесах, он живой, но для нас он мертв. По плотски мертв. По земному. Хотя в мыслях живой.

- Кто, иегумен?

- Да нет, черт, Иисус Христос, прости Господи, Господь наш. Небесный. Отец всепрощающий.

- Ну ладно, ладно, завелся. Пошли.

И они пошли. Благоухание нарастало. Лицо отца Виталия снова нашло точку опоры и священную серьезность приняло. Он подвел Леонида Львовича к внушительному образу святого и начал было говорить, но был прерван.

- О. А это что за бабища с дитем?

- Какая, - сначала не понял отец Виталий, но тут же поперхнулся. Улыбка слетела. Уши не слышали бы. Кажется, храм покачнулся от этих слов.

- Свят, свят, свят. Господи, да что ж вы такое говорите. Прости Господи. Нельзя так, - немного смягчился отец Виталий,

- Это... Это, знаете ли, матушка.

- При чем здесь матушка. Какая?

- Это боженькина матушка. Она родила на свет божий бога-человека, поэтому она тоже святая. Мы ей...

- Подожди. Да она ж на знала, чего у нее родится. Родила себе, а тут такая фигня, можно сказать. Я вон тоже. Кто бы подумал, что из Леньки...

Отец Виталий рвал и метал. В душе. Пот стекал крупнокалиберными каплями.

- Прости, Господи, ибо не знает чего говорит. На колени, да на колени же, - полукричал, полушептал отец Виталий и бился, вместе с каплями пота, лбом об пол. Плавно. Стараясь его не повредить. Лоб

Леонид Львович решил отдаться традициям, присел на колени и с глубоким чувством собственного достоинства начал двигать двумя пальцами то по вертикали, то по горизонтали, то справа налево, то еще куда-то.

- А вон тот, седой, наверно папашка? - переспросил Леонид Львович.

- Это Иоанн Предтечи, - отец Виталий продолжал молиться.

- Ну папаша, да?

- Да!

Отец Виталий продолжал нашептывать молитву и неистово молиться. "Суровый видать этот мужик, Иисус, - подумал Леонид Львович, - боятся".

- Надо зажечь свечи, - очнулся отец Виталий.

- Василий, прикури, - Леонид Львович окликнул охранника.

- Нет, самому... самому. Так по закону, т. е. по традиции положено.

Леонид Львович забрал у Василия зажигалку и начал медленно "прикуривать" свечи.