Наум Фогель - Капитан флагмана

...Аэропорт. На черной полосе асфальта, обрамляющей привокзальный сквер, Бунчужный узнал среди других машин свою вороную "Волгу". И Диму, шофера, тоже узнал. Он стоял и, отгораживаясь ладонью от солнца, глядел в небо.

Самолет пошел на посадку. У выхода из аэровокзала Бунчужного встретил радостно улыбающийся Дима, загорелый, тщательно выбритый. Ворот его рубахи был расстегнут. Мускулистая шея - напоказ. Он поздоровался с Тарасом Игнатьевичем, забрал у него небольшой чемодан. Садясь в машину, Бунчужный посмотрел на часы.

- Домой? - спросил Дима, запустив мотор.

- На завод, - бросил Бунчужный.

Главная улица лежала меж двух стен пирамидальных тополей, вымахавших на добрых двадцать пять - тридцать метров. Только что политый асфальт жирно лоснился. Деревья отражались в нем, как в слегка затуманенном зеркале.

Машина подъезжала к больнице. Дима покосился на Бунчужного, сбавил скорость.

- Не будем, слишком рано, - сказал Тарас Игнатьевич и вдруг увидел Галину. Она тоже заметила отца и побежала к нему. Тарас Игнатьевич вышел из машины, сделал несколько шагов навстречу, обнял. - Как мама?

- Ты же видишь, я была дома. Позавтракала, поболтала с Сергеем и вот иду в больницу.

- А все же?

- К утру ей стало лучше. Утихли боли. Она даже заснула перед рассветом. Как у тебя там?

Это короткое "там" каждый раз обозначало что-нибудь другое. Сейчас министерство.

- "Там" у меня о'кэй. А у вас дома?

- Дома тоже все о'кэй.

Она улыбнулась. Что-то не понравилось Бунчужному в этой улыбке.

- Ты плохо выглядишь, Галина.

- Пустяки. Немного устала, и только. Вчера маму осматривали главный хирург области, профессор из Киева и Остап Филиппович. Они решили, что повторная операция не нужна.

"Опять консилиум, значит, - с тоской подумал Бунчужный. - Профессор из Киева, главный хирург области, Чумаченко Остап Филиппович... киты!" А вслух спросил:

- Что думает Андрей Григорьевич?

Для Тараса Игнатьевича превыше всего было мнение Андрея Григорьевича Багрия - заведующего терапевтическим отделением. Он знал его еще с детства. И жизнью был обязан ему.

- Что думает Андрей Григорьевич? - переспросила Галина. - Я уже говорила: он посоветовал увеличить дозу наркотала. После этого маме сразу же легче стало.

- Это было еще до моего отъезда. Ладно, я к нему загляну. - И, как бы оправдываясь за это "я к нему загляну", добавил шутливо: - От тебя ведь все равно правды не узнаешь. У мамы буду в четыре.

Бунчужный забрался на свое место, оглянулся вслед Галине и громче обычного хлопнул дверцей.

Дима вел машину ровно, спокойно: знал, что Тарас Игнатьевич терпеть не может суетливой езды по городу. Линия тополей внезапно оборвалась, открылась центральная площадь. Площадь Героев. На заднем плане - высокое здание обкома, массивное и в то же время легкое. Глядя на него, Бунчужный всегда думал, что архитектор, безусловно, решил соединить в этом здании воедино незыблемость и простоту. В центре площади - могила Неизвестного солдата. На беломраморном, слегка наклоненном постаменте - большая звезда. Из отверстия посредине в потускневшей позолоте граней бьется, чуть вздрагивая, голубизна Вечного огня. К постаменту от линии тротуара ведет вымощенная плитами красного полированного мрамора дорожка. По краям площади обелиски, тоже красного мрамора. На них имена земляков - участников Отечественной войны, Героев Советского Союза. Цветники на площади лежат где узкими, где широкими прямоугольниками, напоминая ковры. Их много - этих ковров. Сейчас, после полива, цветные узоры на них искрились, словно вышитые самоцветами по малахитовому бархату. Промелькнули универмаг, кинотеатр, высотное здание гостиницы, почтамт... Широкие массивные двери его были по просьбе секретаря обкома сделаны на судостроительном, как и облицовка из плиток нержавеющей стали на колоннах городской библиотеки.

Машина, чуть замедлив ход, свернула на Степную. Вот и дом, где живет доктор Багрий. Может, заглянуть?.. Не стоит, он сейчас собирается в больницу, торопится. Нет хуже разговора наспех.

Дима чуть притормозил, потом снова прибавил газу. Тарас Игнатьевич покосился на него. "Почему он пошел в шоферы? Такой мастер..."

- Чего это ты решил за баранку взяться? Слесарь высшего разряда и вдруг - за баранку?

- Наследственность, - не поворачивая головы, ответил Дима. - Дед в ломовых извозчиках всю жизнь проходил. Батя в Гужтрансе маялся на биндюге в две лошадиные силы. А мне "Волга" досталась. Да еще директорская. Генетика!