Наум Фогель - Капитан флагмана

- Это кто на палубе, там? - поинтересовался Таранец, указывая пальцем на богатыря.

- Скиба это. Василий Платонович. Лучший бригадир судосборщиков на стапеле. А только про него уже писали. И не раз.

Конструкция повисла над палубой и, повинуясь руке бригадира, стала опускаться, пока наконец не села на свое место.

- Зачем же ты к нам идешь? - поинтересовался рабочий, на которого подъем этой махины не производил никакого впечатления.

- Знаете, что такое жизнь, дядь Федь?

- Жизнь - это проще пареной репы, - ответил рабочий, несколько шокированный этим "дядь Федь". - Жизнь - это, браток, борьба. И в песне так поется. Вот смерть - это посложнее и непонятней, а жизнь - проще пареной репы.

- Вот я пришел сюда, чтобы этому делу научиться. Для вас это просто, а для меня - сложнее сложного. Потрусь здесь около вас - глядишь, а для меня все проще пареной репы станет...

- Это где же ты задумал тереться? Среди нас, такелажников?

- Нет, я к вам не пойду. Я к нему пойду: к этому Василию Платоновичу.

- Так бумажка у тебя, браток, не туда, а к нам, такелажникам.

- Бумажка - что? Бумажку и переделать можно.

- Судосборщик, сынок, - перешел уже вовсе на покровительственный тон бригадир, - специальность посложней нашей. Там нужно и в чертежах разбираться, и резаком орудовать, электросварку постичь. И силушка нужна, потому иной раз и кувалдой наподдать приходится.

- Справлюсь. Я, дядь Федь, из тех, которые, если захотят...

- Хвастун ты, вот кто, - рассердился на это и впрямь весьма пренебрежительное "дядь Федь" пожилой такелажник и вдруг напустился на своего помощника: - Какого черта глазеешь тут? Давай подбирай тросы. Не слышишь, как машинист орет.

Машинист и в самом деле орал, стараясь перекрыть окружающий гул короткими гудками своего паровичка. Григорий еще раз посмотрел на конструкцию, которая теперь отсюда, снизу, казалась не такой уж большой, встретился взглядом с крановщицей, помахал ей рукой и зашагал обратно в отдел кадров.

Ему удалось получить направление на стапель, учеником судосборщиков. Не к Скибе, правда, но все равно в судосборщики.

Когда он, уже с новым направлением, возвращался к стапелю, из тучи, что нависла над заводом, хлынул дождь. Теплый. Ласковый. Потом тут же выглянуло солнце. Дождевые капли заискрились, заиграли всеми цветами радуги.

- Сотни тысяч капель падают на стапель и на кран портальный, девушке в лицо, - бормотал Григорий, с удовольствием ощущая, как холодит плечи сразу взмокшая рубаха.

"И придет же такое в голову: "И на кран портальный, девушке в лицо". С чего бы ей таращиться в небо? А если и полюбопытствует, если задерет... Сотни тысяч капель на ее курносую мордочку... Не слишком ли много?" Но первые две строчки нравились. И потому стало радостно. А может быть, настроение стало таким оттого, что в кармане лежало направление в ученики-судосборщики?

- Сотни тысяч капель падают на стапель, - продолжал он декламировать, утешая себя тем, что другие строчки этой неудачной строфы придут немного позже, когда он оглядится здесь. Строчки и впрямь пришли. Только совсем другие. А "сотни тысяч капель", падающих на стапель, так и не увидели света... Таранец и вовсе позабыл о них. В бригаду Скибы ему все же удалось попасть. И скоро.

...Да, вокруг было все так, как и в первый день его работы на заводе. Только настроение было плохое. "Лучше бы он матюганом меня, чем так, молча", - подумал Григорий о Скибе.

С прихваткой у него ладилось, но работал молча, не шутил, как обычно, хмурился. Ко всему еще огромный синяк под правым глазом, который кто-то успел ему присветить вчера ночью в парке, привлекал всеобщее внимание, вызывая шутки, на которые почти все скибовцы были большие мастера.

"Ну и денек, пропади он пропадом, - подумал Таранец. - Даром что суббота. Хотя "черная" ведь эта суббота. Черней и не придумаешь!.."

3

Была "черная" суббота - один из выходных, когда завод, по заранее составленному графику, работал. В такие дни на прием к директору мог прийти кто хотел. Тарас Игнатьевич никому не отказывал и был как-то по-особенному добр. Многие нарочно откладывали свои дела к нему на такую субботу, надеясь, что просьба их будет наверняка уважена. Правда, Бунчужный предпочел бы, чтобы сегодня был четверг. Самый обыкновенный четверг, когда собирается декада и можно пригласить весь "комсостав" - заместителей, начальников отделов и цехов - поделиться новостями, обсудить планы в связи с предстоящим торжеством. Но сегодня была "черная" суббота, и Тарас Игнатьевич решил провести ее как всегда - начать с приема. А жаль, он любил свой "комсостав" - каждого сам растил.