Лидия Чуковская - Герой 'Поэмы без героя'

В чем же победа Поэта? Об этом сказано в «Эпилоге» — в бессмертии при жизни, в бессмертии после смерти.

В отсутствие

Разлучение наше мнимо:

Я с тобою неразлучима,

Тень моя на стенах твоих,

Отраженье мое в каналах…

и после возврата

И на старом Волковом Поле,

Где могу я рыдать на воле

Над безмолвием братских могил.

Как сказано было о Поэте в первой части:

А несет по цветущему вереску,

По пустыням свое торжество.

Поэт — герой "Поэмы без героя" — несет свое торжество, свою неразлучимость, неотъемлемость от родной земли и от своего города28. Уж не мало ли тешились над ним современные Ликурги, Хаммураби, Солоны — а в душах человеческих остались и останутся не их имена — сколько бы они ни присваивали свои имена улицам, городам и целым краям, — а имя поэта.

Ты железные пишешь законы…

Жданов, Сталин, Молотов, Ежов, Берия поучиться должны у Ахматовой законодательствовать в сердцах человеческих — при жизни и посмертно.

Родство Ахматовой с Блоком глубже, чем можно себе представить, глубже, чем оно установлено Максимовым, Жирмунским и другими29. 1) Я не сомневаюсь, что она была влюблена в него (см. стихи "О тебе вспоминаю я редко…" и "Покорно мне воображенье…"). 2) Блоковских образов, интонаций, ритмов в поэзии Ахматовой больше, чем сосчитано, много больше30. При ее знаменитой нелюбви к «Возмездию» — она любила «Пролог» к «Возмездию», а в «Прологе» Блоком изображен тот же Герой, что и в ее «Поэме». Герой «Пролога» — Поэт, существо странного нрава, побеждающее вопреки всему. В «Прологе» он и поэт, и автор открыто (у Ахматовой они как бы разделены). И вот где главная связь «Поэмы» Ахматовой с «Возмездием»: "Существо… странного нрава" совпадает с героем «Пролога» — Поэтом.

Но песня — песней всё пребудет.

В толпе всё кто-нибудь поет.

Вот голову его на блюде

Царю плясунья подает;

Там — он на эшафоте черном

Слагает голову свою;

Здесь — именем клеймят позорным

Его стихи… И я пою,

Но не за вами суд последний,

Не вам замкнуть мои уста!

Пусть церковь темная пуста,

Пусть пастырь спит; я до обедни

Пройду росистую межу,

Ключ ржавый поверну в затворе

И в алом от зари притворе

Свою обедню отслужу.

…………………………………

Позволь хоть малую страницу

Из книги жизни повернуть.

Он повернул ее, но не в «Возмездии», а в «Двенадцати», где от поэмы XIX века, от «Онегина» и от "английской дамы" не осталось и следа.

А как поворачивается страница из книги жизни в "Поэме без героя"? Как обращается герой с пространством и временем?

— Никто, никогда, нигде такой поэмы не написал, — утверждала Ахматова31.

"Поэма без героя" — кроме всего прочего, чем она может быть обозначена — историей, возмездием, историческим изображением двух канунов 14-го года и 41-го года — «Поэма», как уже было сказано кем-то, кто писал о ней, есть поэма совести32. В одном из гениальных творений Ахматовой сказано о совести так:

Но для нее не существует время,

И для нее пространства в мире нет33.

И в том же творении 36-го года лирическая героиня с легкостью переносится из 36-го года в который-то из десятых, и из Ленинграда в Царское (или Павловск).

В другом стихотворении:

И время прочь, и пространство прочь,

Я все разглядела сквозь белую ночь…34

К "Поэме без героя" мог быть взят этот эпиграф:

И время прочь, и пространство прочь.

Новизна "Поэмы без героя", которая нова во всех отношениях, в частности в том, что, спустившись в подвалы и погреба памяти и совести, Ахматова обрела полную способность одолевать пространство и время. Одолевать, преодолевать и, главное, расправляться с ними по собственной воле. Изредка она поступает "как все": "Лирическое отступление" или "Через площадку" в первой части. Но во второй и третьей части «Триптиха» Ахматова уже совсем не нуждается в «отступлениях» — она легко ведет свою обремененную совестью память сквозь пространство и время. Впрочем, это случалось с ней уже и в первой части.

Вы ошиблись: Венеция дожей

Это рядом…

— говорит она, когда к ней врываются "новогодние сорванцы". В каком же смысле Венеция дожей оказывается рядом с Фонтанкой в Ленинграде? Правда, в одном из стихотворений она сравнивала Петербург с Венецией.

И пришел в наш град угрюмый

В предвечерний тихий час.

О Венеции подумал

И о Лондоне зараз35.

О Венеции — потому что в Петербурге много каналов… Но в «Поэме» не потому она говорит: