Лидия Чуковская - Герой 'Поэмы без героя'

Кружевную шаль не снимая,

Улыбнусь всем и замолчу.

С той, какою была когда-то

В ожерелье черных агатов

До долины Иосафата,

Снова встретиться не хочу…

Нет, в «Решке» рассказывается не о ней как о даме, а о ней — как о Поэте. О тайне священного ремесла, о борьбе Поэта с самим собой, с эпохой, с совестью, с памятью. В первой части Поэт сдался на милость памяти. Во второй, в «Решке», борьба идет на разных фронтах — и с памятью, и с совестью, и с романтической поэмой, которой, по убеждению Героя-автора, не место в настоящем Двадцатом Веке. Ведь борьба идет с романтической поэмой, старой, из XIX века. Ее — Поэт XX [века] гонит, гонит изо всех сил — на родной чердак, где она родилась, и обратно к Байрону, к Шелли:

Я пила ее в капле каждой

И, бесовскою черной жаждой

Одержима, не знала, как

Мне разделаться с бесноватой:

Я грозила ей Звездной Палатой

И гнала на родной чердак

В темноту, под Манфредовы ели,

И на берег, где мертвый Шелли,

Прямо в небо глядя, лежал,

И все жаворонки всего мира

Разрывали бездну эфира,

И факел Георг держал.

Гнала потому, что, изведав то, что дано было изведать людям XX века, нельзя уже было позволить себе ни грана ничего романтического. Гнала потому, что, роясь в шкатулке, она открыла потом и замурованную дверь и увидала там окровавленные плиты:

Что там? — окровавленные плиты

Или замурованная дверь…27

и состоялись строфы — уже не о ложе и не о Блоке:

Ты спроси у моих современниц:

Каторжанок, стопятниц, пленниц,

И тебе порасскажем мы,

Как в беспамятном жили страхе,

Как растили детей для плахи,

Для застенка и для тюрьмы.

После этого уже не захочешь романтики, ни Байрона, ни Шелли, ни даже родного Блока.

Блок и блоковский Петербург весь остался в первой части.

По ту сторону ада мы…

Тот, кто побывал "по ту сторону ада", уже не станет создавать ничего романтического. Все романтическое будет казаться ему фальшивым и ложным. Ходульным. Отдав должное романтике в первой части «Поэмы», Ахматова переворачивает «орла» «Поэмы» ("Девятьсот тринадцатый год") другою стороною — «Решкой», и, прогнав бесноватую от себя, выходит своей «Поэмой» в настоящий XX век, в войны, лагеря и тюрьмы.

И проходят десятилетья

Пытки, ссылки и казни… Петь я

В этом ужасе не могу.

Но недаром герой "Поэмы без героя" — Поэт. Он корчится от мук, он стонет, но

Не обманут притворные стоны,

Ты железные пишешь законы…

Стоны Поэта непритворны, они подлинны, но все дело в том, что, побывав в преисподней 37-го и блокады, он "несет по цветущему вереску, / По пустыням свое торжество"…

"Решка" кончилась. Первая часть уничтожена ею:

Все, что сказано в Первой Части

О любви, измене и страсти,

Обратилось сегодня в прах…

Все свершилось, чему 13-й год был кануном, о чем отдаленный предсказывал гул.

Гибель где-то здесь, очевидно,

Но беспечна, пряна, бесстыдна

Маскарадная болтовня…

— говорилось в "Девятьсот тринадцатом годе". «Решка» повернула «Поэму» (романтическую первую часть) на 180 градусов и привела к Гибели. «Эпилог» это уже после гибели. Все злые предчувствия совершились:

Нас несчастие не минует,

И кукушка не закукует

В опаленных наших лесах…

Город в развалинах.

Поэту-автору остается только "рыдать на воле над безмолвием братских могил".

В чем же тогда неизбежное торжество поэта?

В «Решке» Ахматова расправилась с поэмой романтической. Но ведь не с поэмой и не с поэзией вообще. Вот что отвечает ей столетняя чаровница, уже не роняя кружевной платочек и не маня брюлловским плечом:

Я не та английская дама

И совсем не Клара Газуль,

Вовсе нет у меня родословной…

Поэма, о создании которой пишет в «Решке» Ахматова, не имеет литературной родословной, она нова, но она поэзия и Поэма.

Вовсе нет у меня родословной,

Кроме солнечной и баснословной,

И привел меня сам Июль.

……………………………………..

Мы с тобою еще попируем,

И я царским моим поцелуем

Злую полночь твою награжу.

И — наградила. Чем же? Да тем, что Ахматовой дано было описать и это, совершить подвиг, испытать участь Поэта:

Торжествами гражданской смерти

Я по горло сыта — поверьте…

46-й год, ждановщина; и случайная негибель в лагере:

Мой двойник на допрос идет…

……………………………………

И я слышу даже оттуда…

……………………………..

За тебя я заплатила

Чистоганом…

А раз заплатила — значит, и награждена победой.