Борис Голлер - Возвращение в Михайловское

"Даниил видел сон и пророческие видения головы своей на ложе своем..."

Может, он ошибся? И это было не назначение свидания - а просто... Что - просто? Шутка? Разве так шутят? (Он сознавал свою неопытность.) А может, так принято шутить (или так приличествует) - в том кругу, где она была своей, а он еще не был своим и пока сторонен (слово "маргинал" "маргинальный" - не входило тогда в язык, коим он владел... Все равно! в том кругу он несомненно был пока - "маргинал"). Или просто хотела подарить ему счастье ожидания?.. Да-да!.. можно отдать жизнь - и за это счастье: ждать ее. Бесплодно? Кто сказал - бесплодно?.. А вдруг что-то помешает ей приехать? Конечно - что-то может помешать! Заботы, свет, муж... Их столько разделяло в мире! Он даже не помнил, как ждал на берегу - пока не возник вдали экипаж из Одессы. Черная точка - надвигаясь и вырастая. Долго: две жизни - три... Главное, чтобы это в самом деле - оказалась она! Покуда они шли, и входили, и невольно (раз или два) оглянулись - им никто не встретился. Немецкие дети играли во дворе - и даже не поглазели им вслед. Воспитанный народ, ничего не скажешь! - не то, что...

Он не ждал, что все выйдет так просто! Что она поцелует его сама и прижмется на миг сама - будто оттаивая: привыкая. Желая убедиться - что это он и есть. И после быстро-быстро начнет раздеваться - не стесняясь... И даже не бросив для приличия: "Отвернитесь!" Словно это уже было - или могло быть. Будто, как он, считала минуты до встречи - а теперь... торопитесь! снам приходит конец, за ними - пустота, пробужденье. Он готов был закричать: "Нет! Так не может быть! Воистину! Так не мо-ожет!.."

Создатель спорил сперва с розоватым мрамором - верно, тем самым, что древние, не верившие в него греки добывали руками молчаливых рабов в мрачных каменоломнях на Кипре, неподалеку от города Пафос, где безумный скульптор Пигмалион сотворил свою Галатею - такой, что она могла ожить или была уже живой в камне. Из того мрамора были плечи и руки. "Волосы твои, как стадо коз, сходящих с Галаада..." Когда она отвернулась, чтоб вынуть гребни, как-то враз выпавшие из волос - и швырнуть их в груду белья и платья на кресле, и ноги стекли вниз, как два весла, спущенные на воду - и ушли, как в воду - в коврик на полу, где выцветшая Гретхен в белом порыжевшем чепчике все подливала из кувшина безвкусное немецкое молоко кому-то, кого не было видно... Живот был тоже чуть розовый и подрагивал на ходу.

Слов не было. Ни стихов! Их больше не надо было писать! Зачем?.. Лучшее уже вписано в Божью книгу.

- Не смотрите так на меня! - сказала она. И уже улегшись рядом: - Не смотри так - я заплачу!..

Он в постели почему-то вырастал - казался длинней, чем был. (Это ему не раз говорили.) Небольшого роста, почти невзрачный в одеждах, - в постели, нагим - он был необыкновенно строен. Худенький мальчик, впервые оставшийся наедине с женщиной. Если б не эти черные - вечно разбегавшиеся по щекам бакенбарды... он и вовсе казался бы - совращенным мальчишкой. Скорей всего, это именно в нем и привлекало. Худые длинные бедра, чуть вогнутые от худобы - и необыкновенно сильные руки - с бесконечными в длину - тонкими пальцами музыканта, он их часто ломал - стискивал до хруста и это раздражало. Только ногти, которые он столь любовно отращивал зачем-то заставляли женщин в его объятиях опасаться, что он их поранит - а мужиков и баб в деревнях считать его чуть не дьяволом...

- Не бойтесь! - сказала она ему. - Не бойся! - как маленькому. И даже успокоила: - Это я виновата! Я так хотела! Ты ни при чем!.. Погодите! шепнула она. - Не торопись!.. Не так быстро! Я сперва стесняюсь... (Это "сперва" - из женского опыта, кольнуло.)

Он потянулся к ней не рукой - пальцами: ногти? - опасаясь причинить боль.

Она закрыла ему рот влажной рукой - влажной от нежности.

- Тсс!.. Тише! Тише!..

Она говорила ему:

- Я не ждала, что вы такой!..

- Какой?..

- Совсем мальчик!.. Я чувствую себя старой рядом с тобой!..

- Ты стара?.. Вы сошли с ума! Если ты стара - я не видел молодости!.. Ее нет на самом деле!

Он говорил ей:

- Ты прекрасна! И душа твоя еще прекрасней, чем тело твое!..

- Молчите! Что ты знаешь о ней - о моей душе?.. Что вы знаешь? ты знаете?.. Ничего не понимаю! Мы запутались с тобой - как в ветвях!

Она говорила ему:

- Мой нежный мальчик!

- Вся нежность от тебя! Это ты рождаешь ее собой! Я не оцарапал тебя?

- Нет. Мой маленький бес! Мой арапчонок! Вы не сможете меня уважать! Ты не сможешь!..

Он знал теперь: не было такой женщины в его жизни!..

- Ты - мальчик совсем! ты не понимаешь!.. Лучше быть вовсе несчастной женщиной... чем несчастливой!..