Леонард Пирагис: Красавчик

— Эх, брат! — с укоризной покачал Митька головой. — Засыпал [4] Подвел. ты меня… Да и себя… Ну, да не впервой — ладно! Тебя бы вот выпутать только.

И на следствии в сыскной полиции Митька всячески выгораживал товарища. Даже снес терпеливо пару пощечин, которыми наградил его сыщик, будто бы за запирательство. У Красавчика сначала было желание выпутаться из истории, но потом желание это пропало. Митьку не выпустят с ним — об этом говорил и сам Митька, — а жить без него Красавчику казалось совсем скверно. Крыса его не пугала — жил он у ней и до знакомства с Митькой. Просто чувствовал, что тоскливо будет ему без Митьки, к которому он привязался, точно к родному. И Красавчик решил разделить Митькину участь. Как бы тяжела она ни была, — все же легче чувствовать возле себя друга. Кроме того, и Митьке, глядишь, не так скучно будет. И Красавчик решился.

На суде он неожиданно для товарища заявил:

— Мы вместе работали. Я всегда помогал ему.

И солгал так просто, так беззастенчиво, что даже судья удивился тону, каким Красавчик сделал свое заявление.

— Вместе работали? — переспросил он. — Как это работали?

Под проницательным взглядом судьи Красавчик смешался.

— Воровали… — краснея, чуть слышно выдавил он.

Митька так и впился взглядом в товарища.

Тот улыбнулся в ответ и Шманала понял, в чем дело. Он нахмурился, а в сердце между тем шевельнулась признательность, зажглась теплая искорка.

Их осудили. Оба попали в тюрьму для малолетних. Митька второй раз уже вступил в ее стены и держался, как человек бывалый. Он даже гордился слегка знанием тюремных порядков и не без важности посвятил в них приятеля.

— Недолго тут мы побудем, — заявил он Красавчику в первый же день пребывания в тюрьме.

— Выпустят? — осведомился тот.

Митька засмеялся.

— Выдумал тоже! Прямо винта нарежем. [5] Убежим.

В первое время жизнь в тюрьме показалась Красавчику не хуже жизни у Крысы. Он находил даже, что работать в столярной мастерской [6] В тюрьмах для малолетних устроены различные мастерские, в которых юные арестанты обучаются ремеслам. В Петербурге, помимо колоний для малолетних преступников, расположенных в окрестностях, имеется и тюрьма (на Арсенальной ул.). В то время, к которому относится наш рассказ, жизнь юных преступников в тюрьме была обставлена крайними строгостями. Суровые наказания, до розг включительно, сопровождали всякую провинность. В настоящее время (1914 г.) положение вещей изменилось. Излишние строгости отменены, и к розгам прибегают в редких, исключительных случаях. гораздо лучше, чем торчать на улице и собирать милостыню. Однако не прошло и месяца, как стало грустно и тяжело. Подневольная работа, грубые окрики надзирателей, наказания делали жизнь в тюрьме день ото дня все тяжелее. И Красавчик загрустил, стал вянуть, словно срезанный цветок. Ложась на чистую хотя и грубую постель, мальчик вздыхал, вспоминая грязные нары, на которых приходилось спать у Крысы. Там он вставал, уходил из дома и, свободный, бродил по шумным улицам. Здесь с утра ждала его большая белая комната мастерской, где не смолкали молотки, визг пил и шуршание рубанков… Работа под надзором, колотушки мастеров и надзирателей, бранные окрики и толчки. И так каждый день. Томилась душа, и сладкой музыкой звучали ей слова Митьки, шепотом передававшего планы на будущее.

— Мы уйдем отсюда, Мишка, уйдем совсем из города — в лес, к чухнам. В прошлое лето я там два месяца жил — хорошо было. Не унывай и будь посмирнее, чтобы пауки [7] Надзиратели. не догадались, что мы винтить собираемся… А мы им бороду-то устроим. [8] Надуем. Увидишь вот…

И Красавчик представлял себе этот лес… Золото солнца на деревьях, мягкий зеленый мох… Ясное голубое небо в вышине, в котором тонут шумливые верхушки стройных сосен, веселый птичий гомон… И забывалась работа в такие минуты, глаза устремлялись мечтательно в более матовое стекло, казавшееся бельмом на фоне стены… Шум мастерской превращался вдруг в мягкий ласкающий гул леса… Красавчик забывал про работу и стоял, как зачарованный до тех пор, пока внушительная затрещина не возвращала его из мира грез к действительности. Сдерживая тяжелый вздох, принимался мальчик за постылую работу… Горечь поднималась в душе и слезы обиды застилали взор.

Подошла весна. Лишь только сошел снег, юных арестантов начали выгонять на работу в огородах, громадной площадью подступавших к самому зданию тюрьмы. Нужно было взрывать почву и сбивать в длинные гряды взрыхленную землю. Эта работа нравилась Красавчику. Хотя и здесь были ненавистные надзиратели, окриками и пинками подбодрявшие юных рабочих, но зато весь день можно было дышать свежим весенним воздухом, ощущать на себе теплую ласку солнца. Над головой в голубом небе бежали белые облака, принимавшие самые причудливые формы, звенела радостная песнь жаворонка. Всюду проглядывала юная травка, ярко-зеленая, веселая, и лес, видневшийся вдали над высоким забором, зеленел день ото дня. Красавчик примечал, как унылую черноту его покрыл сперва легкий зеленый налет, нежный, как пух. И с каждым днем налет этот становился ярче и красочнее, пока не превратился в густой зеленый убор, совершенно закрывший печальную наготу деревьев. Зажелтели цветы одуванчика. Их Красавчик собирал тайком и уносил в камеру, где клал под подушку и любовался ими по ночам при тусклом свете лампы, горевшей всю ночь.