Александр Вельтман - Радой

— Вы откуда? — спросил он торопливо по выходе писца.

— Я русский и ездил за границу на воды, — отвечал я и рассказал все приключения свои со времени вступления на берега Валахии.

Казалось, что Ипсиланти надеялся видеть во мне какого-нибудь тайного к нему посла. Глаза его горели ожиданием приятной новости, но, выслушав меня, он принял пасмурный вид и хотел что-то спросить еще, как вдруг вошел кто-то вроде адъютанта и доложил о приезде Тодора Владимиреско.

— Пусть войдет, — сказал Ипсиланти важно. — Извините, — продолжал он, — мне нужно переговорить; войдите в эту комнату на время.

И он показал на двери. Я вошел; это была спальня. Справа между печкой и стеной был широкий, крытый густым пунцовым трином диван, заменявший ложе; на свернутом в головах шелковом матраце лежал ночной колпак; влево от двери другой диван; напротив — стенные шкапы и посредине образная.

От нечего делать я развернул лежавшую на столике книгу, переплетенную в бархат. То был "Триодион, повелением и иждивением Всесветлейшей Княгини Елены, Божиею милостию начальницы и владычицы земли Влашкою, супружницы Пресветлого господара Иона Матфия Бесарабы, в Господарской их типографии, яже в Столечном граде Терговишти. В лето бытия мира 7157".

Едва я успел прочесть это, как раздался громкий голос:

— Мы фоарте букур, кы вы вдэ сенатов, prince! [21] Note21 князь (франц.) — Это обыкновенное молдавское приветствие: "Очень рад, что вас вижу в добром здоровьи".

Любопытство заставило меня сесть на диване подле самой двери, так что весь разговор Ипсиланти с Тодором был мне слышен.

— Садитесь, господин Владимиреско, — сказал Ипсиланти по-французски. — Нам давно пора переговорить с вами лично.

— Готов слушать, — отвечал Тодор.

— Вы знаете уже ту великую цель, для которой я сюда прибыл?

— Как видно из ваших собственных прокламаций, вы приняли на себя труд освободить Грецию от ига турецкого.

— Так точно. Приняв на себя начальство над этерией, я воззвал к народам, угнетенным игом варваров, и на первом шагу встречаю противоречие — в ком же? В тех, которые должны были торопиться под знамена свободы!

— Диван княжества желал знать: кто возложил на вас великое дело освобождения Греции и кто уполномочил вас к воззванию на общее восстание против турков? Диван послал к вам депутата Павла Македонского…

— Полно-те, сударь: этот депутат был от вас, а не от Дивана!

— Это ваше предположение… Не я, а Диван просил вас сообщить ему ваше полномочие.

— Кто уполномочил меня? — сказал гордо Ипсиланти. — Вы знаете, кто я?

— Знаю. Вы служили в русской службе генералом, я служил поручиком, но здесь не Россия.

— Неужели вы думаете, что я обязан открывать Дивану Валахии тайны европейских конгрессов? Неужели Диван не постигает, к чему клонится столько уже лет политика всех европейских держав?

— Для исполнения целей своих европейской политике не нужно было поручать вам сбирать в Молдавии и Валахии бродяг и нищих, чтобы избавить Европу от турок.

— Вы, сударь, дерзки! Вы враг своего отечества! Ваша цель пользоваться смутами и водить своих бродяг, пандуров, на грабеж!

— Ваши титлы не лучше моих!.. Да что об этом говорить! Вы делайте, что знаете; я буду делать, что я знаю.

— У нас общий враг, сударь, и мы должны действовать общими силами, а не допрашивать друг друга о правах.

— Ваши враги — турки, а наши — греки фанариоты. Разница видна из ваших и моих прокламаций… Ваше поле в Греции — идите за Дунай, и наше дело спровадить греческих господарей туда же. Здесь им не место — довольно им сбирать дяжму [22] Note22 Дяжма — десятая часть (прим. автора) с княжеств; пусть идут под ваше знамя освобождать Грецию от ига и избавить нас от своего ига. Что мы за ферма для вас! У вас есть свои земли и рабы — дерите с них хоть три кожи!

— Господин слуджар… [23] Note23 Чин Тодора при князе Валашском (прим. автора)

— Вайвода, а не слуджар, господин Ипсиланти, — сказал Тодор, стукнув саблей о пол.

— Извольте молчать!

— С араку да мини! [24] Note24 Это выражение слово в слово: "бедный я!" Но от тона, которым произнесено, значит почти то же, что "чорт меня возьми!" (прим. автора) Как я вас боюсь!

— Я вас скоро заставлю бояться!

— Ну до тех пор прощайте!

— Остановитесь, господин Владимиреско!

— Я стоять не люблю; если угодно, сяду. Языком биться также не люблю.

— Собственно из предостережения вас и чтобы предупредить раздоры, я должен вам сказать…