Николай Горбачев - Ракеты и подснежники

Николай Горбачев

Ракеты и подснежники

Герои повестей Н. Горбачева -- ракетчики -- офицеры, сержанты, солдаты, -- у кого интересная, трудная и романтическая профессия. Но судьбы их сложны, и пути, по которым они идут "каждый в свою жизнь", зачастую нелегки: им сопутствуют трудные конфликты, острый драматизм.

Гошка Кольцов в повести "Звездное тяготение" стремится жить и служить по девизу: "Какое мне дело до вас до всех, а вам до меня". Он противопоставляет себя коллективу, товарищам по расчету ракетной установки. У Гошки есть в родном городе Ийка, а здесь, в гарнизоне, он знакомится с Надей...

В "Ракетах и подснежниках" -- история техник-лейтенанта Константина Первакова. Он влюблен в романтику труда ракетчиков, в тайгу, где ему приходится служить, в друзей, с которыми делит радости и горести, в Москву и еще... в Наташку. С нею, казалось ему, он всегда будет счастлив...

При всей сложности конфликтов, в нелегких условиях службы герои повестей морально крепки, сильны хорошими душевными зарядами: Гошка поймет свои заблуждения и в решающую минуту предпочтет обгореть, чем допустить гибель товарищей; Перваков перешагнет через свою неразделенную любовь.

Николай Андреевич Горбачев -- инженер-подполковник, в прошлом служил в Ракетных войсках. "Звездное тяготение" -- его третья книга.

1

Нет, все! Почти два месяца бесполезного труда... сизифова труда. В конце концов пора, лейтенант Перваков, выбирать из двух зол меньшее!.. Разогнув натруженную спину, я смотрел на коротко подстриженный затылок оператора Демушкина, смутно маячивший в застилающем глаза желтом дыму. Битый час втолковывал, показывал солдату, как сопровождать отметку от цели. Напряженно застыв у шкафа, оператор по-прежнему рвал и дергал штурвал --белое пятно отметки на экране то и дело выплывало из перекрестия линий-меток. Возможно сознавая вину, солдат низко пригнулся на железном стуле перед шкафом.

-- Все-таки, Демушкин, лучше переведем вас к стартовикам, номером пусковой установки. Там попроще. Понимаете, оператора из вас...

Я не докончил фразу: дверь кабины распахнулась, и в проеме вырос наш почтальон.

-- Товарищ лейтенант, вам телеграмма!

Я не сразу понял, что ему от меня нужно. Наконец в протянутой руке солдата глаза мои различили белый квадратик. От Наташки!..

Тряслись пальцы, когда разрывал узкую полоску, скреплявшую бланк телеграммы.

-- Посмотрите, товарищ лейтенант, -- устало заметил солдат. -- Может, опоздали?..

Тут только я увидел, что он был весь забрызган грязью: на шинели, шапке, на осунувшемся, небритом лице -- засохшие потеки. Ну, конечно, утром подполковник Андронов сокрушался: посланная накануне в штаб полка машина застряла где-то на середине дороги между городом и дивизионом.

"Встречай, еду. Наташка".

-- Все в порядке! Утром приезжает. Спасибо!

В счастливом замешательстве я совал телеграмму в карман, вытаскивал снова, перекладывал в другой. Наконец понял: надо идти отпрашиваться у начальства, готовиться к встрече. Каждая жилка во мне, кажется, пела а плясала. Забыл и о Демушкине, и о своем раздражении.

-- Сержант Коняев, остаетесь за меня. Продолжайте занятия.

-- Есть, продолжать занятия!

Суровое лицо Коняева, моего помощника, осветилось скупой, понимающей улыбкой.

Из кабины я не спустился по лесенке, как обычно, а соскочил прямо на землю. Перепрыгнув через деревянные желоба с электрическими кабелями, оказался за высоким земляным бруствером, окружавшим кабины локатора. Тропинка вела к будке часового, а оттуда -- в городок. У стартовиков тоже шли занятия: две ракеты вздыбились, подняв над окопами острые носы, другие лежали зачехленные на пусковых установках. Офицеры, свободные от занятий, столпились в курилке: одни стояли, другие сидели на врытой в землю скамейке.

Старший лейтенант Пономарев, техник и секретарь комсомольского бюро, завидев меня, спросил:

-- Телеграмму получил?

-- Едет, Юра. Вот! -- выпалил я.

Меня распирало от радости. Сунул ему телеграмму. Она стала переходить из рук в руки. Офицеры поздравляли, отпускали шутки:

-- На седьмом небе небось?

-- Спрашиваешь у больного здоровья! Не видишь по его индикатору? Вон как светится!

-- Давай-давай, не стесняйся -- событие!..

Когда телеграмма оказалась у старшего лейтенанта Буланкина, он повертел ее с ухмылкой, молча передал соседу.

-- Чего ты лыбишься? -- внезапно взорвался Юрка Пономарев. -- Ну, неприятно тебе, когда люди о работе, делах говорят -- желчь покоя не дает, но тут-то чему ухмыляться? Человек радуется -- жена приезжает...