Я Горбов - Асунта

Иной раз, удивившись овладевшему ей почти полному равнодушию к дочери, она себе говорила, что тогда, после Васко де Гама, душа ее осталась чуждой. Но не осталась ли она еще более чуждой в первую ночь на квартире Варли? Только этот будущий ребенок мог быть концом сказки про мальчика-проводника, которого не успели найти ни Марк Варли, ни Савелий.

Лето стояло особенно знойное. Торжествующее солнце источало невообразимое количество лучей, частиц и колебаний; земля стала враждебной, речки и источники пересохли; деревья томились. Из-за душных ночей, не приносивших отдыха, Савелий сделался мрачным, раздражительным, злым. Иной раз какой-нибудь пустяк приводил его в ярость. Он быстро с собой справлялся, но потом еще больше уходил в себя и днями не произносил ни слова. Только складка губ и немерцающий взгляд узких, как щелки, глаз говорили о готовой прорваться жестокости. Не раз Асунте становилось страшно.

44. - ПОДКРЕПЛЕНИЕ.

Как-то, особенно знойным августовским днем, Асунта неосторожно напилась очень холодной воды и заболела. У нее поднялась температура и ей пришлось лечь. То немногое, что она делала по хозяйству и уход за Христиной взял на себя и без того перегруженный работой Савелий. Доктор нашел плеврит и болезнь грозила затянуться. Сокращение рабочих часов у Биамафта, на которое тот согласился, чтобы позволить Савелию ухаживать за больной, больше длиться не могло и {138} Савелию надо было принять меры. По счастью, Биамафта, обосновавшийся во Франции после мировой войны, был, как многие итальянцы, многосемеен (что позволяло ему одновременно и хозяйничать, и брать подряды на постройки. В его отсутствии за полевыми работами смотрела его очень энергичная жена, но, в конечном счете, все зависело от него самого, от его распоряжений, а был он человек властный). Среди многих обитателей фермы была тридцатилетняя Розина, его свойственница, родившаяся во Франции итальянка, которая отличалась от остальных тем, что в свое время неудачно пыталась получить среднее образование, что и оставило неизгладимый след на ее усердии в полевых работах. Так что, когда, теперь, Савелий попросил Розину ему помочь ухаживать за Асунтой, присмотреть за Христиной и заняться хозяйством, Биамафта не только не возразил, но был доволен. Рабочие часы Савелия восстановились полностью.

Когда он привел Розину домой и представил Асунте, та нисколько не удивилась. К тому же правильные черты лица итальянки были, в общем, приветливы.

- Здравствуйте, - произнесла она довольно низким, приятным голосом, как вы себя сегодня чувствуете?

Смотреть на ее широкие плечи и розовые щеки было успокоительно и обнадеживающе. Конечно, совсем деревенским облик ее не был и одета она была слегка на городской лад. Но здоровьем от нее веяло очень явственно.

- Здравствуйте, мадам, - произнесла Асунта.

- Я не мадам, а мадемуазель, - ответила Розина. - И называйте меня просто по имени, прошу вас.

Она очень скоро со всем освоилась, ни о чем не спрашивая, сама находя где что лежит, принялась за хозяйство. Принесла Асунте таз для туалета, одела девочку, подмела, накачала из колодца воды, растопила плиту, что-то скоренько постирала. Асунта сначала было удивилась, потом ее охватило опасение: легкость, с которой Розина входила в колею, подсказывала не то сравнения, не то подозрения. И хотя она и говорила себе, что "у Савелия все права" и что ей надо быть безразличной, совсем безразличной она не была и искала, и находила в памяти чьи-то слова о неизбежности того, что каждому в области чувств предназначено.

Как-то Розина заглянула к ней, чтобы взять на прогулку Христину, сидевшую у постели матери. Погруженная в свои мысли Асунта была у края слез. Но Розина этого не заметила.

- Идем гулять, - сказала она девочке и, внимательно на нее посмотрев, прибавила:

- Какие y нее глаза.

- Глаза? - прошептала Асунта.

{139} - Такие глаза бывают у послушниц. девочки с такими глазами, когда подрастают, часто уходят в монастырь.

Только тогда Розина заметила, что Асунта плачет.

- О! Простите! Я сделала вам больно? Простите, - проговорила она.

- Мне кажется, что я недостаточно люблю свою дочь, - тихо сказала Асунта. - Я от этого плачу, а не от ваших слов.

- Недостаточно любите? Не может быть.

- Да, недостаточно и не так, как надо.

Розина увела девочку. После этого разговора отношения между обеими женщинами как бы застыли: одна помогала и заботилась, другая принимала и помощь, и заботы, но ни та, ни другая никаких попыток к сближению не делали.