- У тебя нитки есть?
- Есть...
- Черные?
- Белые.
- А иголка?
- Была.
Вынужденный перерыв в моей активной деятельности дал возможность зашить брюки, распоровшиеся по шву.
Мальчик продолжал неподвижно лежать; если бы не открытые глаза, можно было подумать, что он продолжает спать, - этот человек умел организовать себе спокойную жизнь!
Я присел на старый, расшатанный табурет и снял брюки. Мальчик откинул наконец одеяло. Худое веснушчатое тело было неестественно белым. Молча подав мне нитки, он опять лег и накрылся одеялом.
- Ты работаешь здесь?
- Да. - Он вынужден был откинуть одеяло.
- Зимой тоже?
- Нет.
- Учишься?
- Да.
- В каком классе?
- В десятый перешел.
- А сам откуда?
- Местный.
- Не похож.
- Почему? - он перешел на азербайджанский.
- Очень уж светлый.
- Меня загар не берет.
Я спросил, как его зовут.
- Валера...
- Ну и как тебе живется здесь, Валера?
- Хорошо.
- Не скучно?
- Не...
- Так и лежишь весь день?
- Почему? Встаю, когда надо...
Мы помолчали.
- Это про вас в газете написано? - Наконец в нем пробудился хоть какой-то интерес. - Вы ученый?
-Да.- Я довольно легко произнес это "да": было бы странно, если бы у человека, врущего изо дня в день в течение многих лет, не выработалась определенная сноровка. Но даже при большом опыте врать новому человеку почему-то всегда сложно. Я прервал разговор, вышел во двор, огороженный редким забором из кольев, и прилег на траву под тутовым деревом; напряжение последних дней измотало меня вконец, но уснуть все равно не удалось. Слишком многое должно было решиться через два часа. Я еще верил в то, что в случае удачи, пусть ценой унижений и жертв, смогу сохранить часть своего выдуманного прошлого, хотя бы в воспоминаниях благодарных друзей детства...
Он заставил меня поставить подпись под нотариально заверенной распиской и только после этого вынес из дома газетный сверток с деньгами. Он еще пытался объяснить что-то про третью тысячу, мол, отдаст ее со временем, когда выбьет у кого-то, кто злоупотребил его доверием, но слушать этого мерзавца у меня не было ни времени, ни желания: так много еще предстояло сделать в этот вечер вручить деньги Рамизу, поговорить с матерью вундеркинда, дать каменщикам команду начать работу, разыскать Алю, - все это надо было провернуть поскорее и улететь в Москву, ибо в любую минуту могло возникнуть что-нибудь новое - еще один вундеркинд или старики, обделенные водопроводом, а у меня уже не оставалось никаких сил...
Когда я добрался до свадебного стола, круглолицый директор турбазы Тофик, добровольно взявший на себя обязанности тамады, с взволнованной искренностью говорил о любви, о величии и красоте этого чувства, присущего всему живому, в том числе и виновникам сегодняшнего торжества, чья огромная любовь друг к другу вот-вот соединит их в новую советскую семью, монолитную ячейку общества...
Алик, как ему и полагалось, восседал со своей запасной невестой, кривоногой соседкой Сонькой, во главе стола. Сонька сияла. Алик был неспокоен: видимо, начал ощущать сомнения в монолитности новой ячейки общества.
Чуть позже меня появился Октай; скользнув мрачным взглядом по рядам гостей, он кивком головы пригласил нас выйти из-за стола. Конечно, не очень уместным было то, что в разгар свадьбы из-за стола одновременно ушла целая группа людей - первым поднялся Рамиз, за ним остальные, - но было ясно, что даже нервный Октай без особо важной причины не стал бы звать всех нас в дальний угол двора, к сараям.
Алик рванулся было за нами, но железные Сонькины пальцы уже держали его за штанину брюк.
Я шел между успевшим вернуться из командировки Эльханом и что-то недовольно ворчавшим Феликсом и не испытывал никаких сомнений в том, что странное поведение Октая так или иначе имеет отношение ко мне.
Предчувствие меня не обмануло. Как только Октай, а за ним и все остальные обогнули угол сарайчика и вышли из поля зрения сидящих за столом, Октай почему-то отодвинул в сторону Феликса, никому не мешавшего, шагнул ко мне, и в тот момент, когда я полез в карман, чтобы вручить Рамизу добытые с таким трудом деньги, спросил рвущимся от злости голосом:
- Тебе что, мало того, что ты уже сделал? Не можешь остановиться?
- Что случилось? - вмешался в разговор Эльхан, привыкший к тому, чтобы все на базе происходило только с его ведома, но Октай уже не слышал вопросов.
- Она же может с собой покончить! Об этом ты подумал? Или тебе наплевать на все? Пусть подыхает, лишь бы ты свое удовольствие получил? За всю жизнь никому хорошего не сделал, рекомендацию мальчишке дать не хочешь - этого тебе мало? Теперь за наших женщин принялся?! - Разрядив часть своего запала, Октай переключился на остальных: - А вы почести ему оказываете! Вас за людей не считают, а вы готовы чемоданы ему носить.
Читать дальше