Яков Арсенов - Тринити

Артамонов направился к себе в мужское.

В 535-й комнате, куда его поселили теперь уже на постоянной основе, он обнаружил четверых первокурсников, уже расквартировавшихся. Комната была просторной, с одним окном без решетки. особого убранства не наблюдалось пять койко-мест, стол, стулья и два встроенных шкафа с антресолями. Плюс тумбочки у каждой кровати с панцирными сетками.

Сергей Рудик, который был единственным, кто отслужил в армии, тут же предложил отметить начало занятий. Что имелось в виду, он не объяснил, но несогласных не оказалось.

Быстренько скинулись и отправили гонца. Справленное на скорую руку застолье получилось славным.

- Самое главное в институте - не нужно каждый вечер делать уроки, грамотно рассуждал Решетов. Он чаще других поднимал стакан и всякий раз смотрел сквозь него на лампочку. - Ходи себе, посещай лекции, а на сессии сдавай оптом сразу все! Не то что в школе!

- И какой слово прыдумалы - сэссыя! - удивлялся другой крайности осетин Мурат Бибилов. - Засэданые им, что лы?! Правилно я говору, Сергэй?

Рудик в ответ наполнил стаканы по новой. Сидели хорошо.

Мурат отказался от пятого тоста, сославшись на то, что казенную водку никогда в жизни не пил, поскольку у них в Гори потребляют питье исключительно домашнего приготовления, чачу и всякое такое прочее, которого он потом привезет столько, сколько потребуется! И, чтобы не быть голословным, Мурат быстро обмяк и начал засыпать. Прямо сидя. Его продромальный акцент был настолько убедительным, что никто не стал настаивать на дальнейшем присутствии за столом. Его тихонько толкнули, он пару раз качнулся и оказался на койке.

- Тяжело ему придется, - сказал Рудик, прикрывая товарища байковым одеялом. - Может не дотянуть до диплома.

Мурат не шелохнулся, замечание никак не тронуло его. Он пускал слюну и почесывал под пупком - резинка на его спортивных атласных трусах была слишком тугой и оставляла на животе красный рифленый след.

Остальные продолжили нетрезвую беседу. И если поначалу беседа носила поверхностный характер, то после еще нескольких возлияний щупальца дискурса стали проникать в отдушины.

Среди полного здоровья в комнату приперся студент Матвеев. Он был родом из Смоленска, и у него на лице отражалась скрытая борьба мотивов. По одному из его объяснений выходило, что он забрел в гости случайно, услышав за дверью больно складные голоса, что его, собственно, и смутило, поскольку сам он в разговоре ограничивался микстом из междометий, назывных предложений, вводных слов и скомканной ненормативной лексики типа "еп-тать, шли годы, мля, ну, и это... смеркалось". Плотный Матвеев успел познакомиться с сухопарым Решетовым на физике. Матвеева еще во время написания школьных сочинений кидало в дрожь от длинных слов вроде "взаимозаменяемость" или "коленопреклоненный", поэтому для удобства пользования он разобрал фамилию Решетова до четвертого этажа - стал называть его Реша. Тот тоже был парень не промах и встречно снес Матвееву башню до третьей отметки - окрестил его коротко и ясно - Мат.

Не выходя за грань своего неповторимого разговорного жанра, заикаясь и нарастяжку, Мат поведал от самой двери, как он собирал наклейки от спичечных коробков. Чтобы поиметь этикетку, он обследовал все откосы, куда летели пустые коробки из проходящих мимо поездов. Но это не давало ему победы над другими филуменистами даже по очкам. И тогда собиратель отправился на больничную свалку, куда выбрасывались коробки из-под анализов. Там и нашлось победное количество наклеек. Мат притерпелся к каловым массам и выиграл первенство.

Компания простила Мату сбои в докладе, потому что конкуренции на роль повествователя не было никакой. Наконец Мат запрокинул голову, вкатил туда последнюю каплю, упал на Мурата и стих.

Следом за ним, как бы расхлебываясь за быстрорастворимого друга, о своей жизни заговорил Реша. Скоро все, кто был в состоянии, узнали, что повзрослел он очень оперативно, в два приема. Сначала неявно - увидев в зале ожидания на вокзале свою бывшую одноклассницу, кормившую почти игрушечной грудью настоящего ребенка, а чуть позже - основательно, прочитав на стенде у паспортного стола о розыске преступника одного с ним года рождения. Получив такую информацию, Реша понял, что его сверстники уже вовсю орудуют в жизни. Не то, что он.

- Не верится как-то, чтобы в семнадцать лет уже разыскивали, скептически заметил третий законный обитатель 535-й комнаты Миша Гриншпон. А ты не пробовал поступать на филологический куда-нибудь? - спросил он Решу.