Игорь Яркевич: Свечи духа и свечи тела, Рассказы о смене тысячелетий

Сережа присоединился к Славе. Он тоже считал. что надо днем. Раз вытащили Славу, - только днем. Пусть русская жизнь и банковская сволочь увидят, на что способен человек. который вырвался из когтей русской литературы!

Я не мог сердиться на Славу и Сережу. Это у них от свободы. Когда-то они были боги - они жили в русской литературе, у них были фамилии, но не было свободы. Теперь они уже не боги, фамилий у них нет, есть только имена и слишком много свободы после когтей русской литературы.

Марина почти согласилась на день.

Но грабить надо ночью.

Ночью лучше во всех отношениях. Ночью, конечно, слышен каждый шорох, но русский хуй намаялся за день, и ночью он уже не слышит ничего - даже шорох. Русский хуй слишком намучился за два тысячелетия - православие, самодержавие, народность, Толстой, Чехов, Большой театр, Ленин, Сталин, теперь вот Путин - и ему уже все равно; грабят там или не грабят банки на пороге третьего тысячелетия. Если не грабят, - хорошо. А если грабят, - он все равно возражать не будет. Ему не до этого; намучился он слишком, чтобы возражать!

Дальше все пошло резко и бесповоротно - как в блатной песне. Инциативу взяла на себя Марина. Именно она держала речь, когда мы собрались на очередную сходку. Мы придумали друг другу клички, но дальше дело не шло. Мы даже не могли выбрать, какой именно грабить банк.

Марина была вся в коже. Фиолетовые губы. Зеленые тени вокруг глаз. Жесткий голос. В руке - газовый баллончик. Марина стала кем-то средней между Сонькой Золотой Ручкой, Маргарет Тэтчер, провинциальной характерной актрисой и Матой Хари. Но больше Сонькой Золотой Ручкой.

- Фраера! - Марина с нами уже не церемонилась. - Днем - рано, ночью поздно! Пойдем грабить вечером! Грабить будем банк "Пушкин". И не выебываться!

Слава заплакал. Слава сказал, что он хочет обратно в русскую литературу. Ему там было не так плохо. Его выдвигали на Букеровскую премию. Выдвигали и на другие премии. К нему в гости ходили слависты. Его пьесу принял к постановке театр Олега Табакова. Его новый рассказ должен напечатать журнал "Знамя". Он хочет обратно. Ему страшно грабить вечером. И уже совсем страшно грабить банк "Пушкин".

- Молчи, сучара! - оборвала его Марина. - В жопе у тебя будет знамя! Вместе с пьесой. Встанешь на шухере.

- Надо отпустить человека, - вмешался я. - Нам не нужны трусы.

- Молчи, хуй очкастый! - Марина навела на меня газовый баллончик. Говорить буду я. А очкастый хуй будет слушать и запоминать.

- Давай отпустим Славу, - поддержал меня Сережа. - Хуй с ним. Ограбим и втроем. А тут все-таки театр Олега Табакова и "Знамя".

- Молчи, падло! - Марина навела и на него газовый баллончик. - Если не замолчишь, то знамя будет у тебя в жопе тоже. Вместе с театром Олега Табакова. И вообще вы, падлы, что-то разговорились! Все на хуй за работу!

Готовиться к ограблению банка - рутина. Я уже об этом сказал. Но необходимая рутина. Нужно учесть все мелочи - от атмосферных осадков в день ограбления до количества ступенек перед входом в банк. К тому же Слава постоянно плакал. Слава хотел обратно в когти русской литературы. Слава боялся грабить вечером и тем более банк с названием "Пушкин". Ему казалось это святотатством. Бывший писатель может грабить все. Бывший писатель и должен грабить все, - но только не банк с названием "Пушкин".

Марина издевалась над Славой. Марина доводила его до истерики. Марина постоянно говорила Славе гадости и пошлости про русскую литературу и особенно про Пушкина. Марина твердила, что, участвуя в ограблении банка "Пушкин", Слава поступает с Пушкиным хуже, чем Дантес. Дантес убил тело Пушкина, но не убил имя Пушкина. Слава убьет само имя "Пушкин". Слава предлагал ограбить все банки Москвы, кроме "Пушкина". Но Марина только смеялась. Марина хотела, чтобы Слава стал хакером. Марина заставила его найти в Интернете сайт банка "Пушкин" и взломать его. Но там ничего интересного не было. Там был полный текст "Евгения Онегина", воспоминания о Пушкине современников, списки потомков Пушкина и клятвы русской литературы Пушкину в верности и любви. Ни о каких деньгах там не говорилось. Взламывать этот сайт было совершенно бесполезно.

Писатели, тем более русские писатели, - конечно, не люди. С ними не надо церемониться. Но бывшие писатели, а тем более бывшие русские писатели все-таки, конечно, люди. С ними надо вести себя мягче, чем со всеми другими людьми. Их надо жалеть и баюкать. С ними можно посюсюкать. Они это заслужили.

Поэтому мы с Сережей как могли берегли Славу от Марины. Слава канючил не переставая. "Потерпи, маленький, - утешали мы Славу. - Будет тебе еще твоя русская литература! Обязательно будет!"