Сергей Юрьенен: Беглый раб

Глядя в это небо, он постепенно отпустил свои заботы - деньги, ночлег там, возвращение...

Куда?

Когда весь мир чужбина - и на медную пуговицу-кнопку в нагрудном левом застёгнут путевой документ профессионального беглеца.

С этой стороны забора было хорошо. Защищенно, земля прогретая, и чисто - ни банки пива, ни сраного клочка... Впрочем, откуда бы? Когда там, у оранжевой времянки, для гастарбайтеров стоит перевозной химический сортир. Слезы вдруг переполнили глаза и раскатились по вискам. На этот казус он только ухмыльнулся, ослепше глядя в догорающее небо, но грудь сдавило так, что политэмигрант перевернулся, и его заколотило лбом, лицом о незагаженную землю, с которой - неужели Фёдор Михайлович был прав? - ну никакой химической связи он в себе не чувствовал, тогда как тот детсад, который строили у дома в Заводском районе, все стройки детства с окаменевшим на морозе их говном...

Где ты, Родина-уродина?

Разбудила компания, которая спускалась после пива с вершины зачарованной горы. Две темные фигуры расстегнулись лицом к забору. Две светлые фигуры завернули и присели, подобрав подолы. Дружный звук струй две по земле, две по доскам. Компания при этом перекликивалась, вприсядку девушки смеялись. Потом увидели его, умолкли и позвали своих парней.

- Was ist los, Mench? Irgendwelche Probleme?*

Алексей поднялся.

- Алесс ин орднунг, данке...*

Машины у подножья были озарены витринами. Он просто не поверил глазам, когда увидел за ветровым стеклом "рено" огонёк сигареты, узкий подбородок, небритость и усы...

Дверца приоткрылась.

Он сел.

Люсьен включил мотор.

Агрессивный белый свет бил по глазам на автобане, и все их обгоняли французов с гуманно-жёлтыми огнями.

Не утруждая себя контролем, Германия их выпустила...

15.

- Септант, нонант.

Алексей засмеялся. Бельгия была как дом родной.

Люсьен достал из-под сиденья бутылку виски. Ирландского.

- На вокзале купил. Вместо билета в Берлин.

- А почему не уехал?

- Потому.

Они сделали по глотку.

Справа под звёздами возник крепостной замок, гора под ним еле просматривалась, и, подсвеченный тускло, этот замок висел в ночи, не заземляясь, - призрачно и грузно.

- Льеж, - сказал Люсьен. - Оружейная их фабрика...Les cons.

Старый каменный город затемнился, как в ожидании бомбёжки. В этой полутьме на площади сидели, казалось, все его обитатели, но, к счастью, вскоре одна пара в возрасте поссорилась и освободила столик. Духота стояла, как перед грозой. Перед закрытием они заказали ещё по пиву, после чего Люсьен разменял бумажку и отправился внутрь ресторана - звонить в Париж. Вернулся он, растирая безволосую грудь под расстёгнутой безрукавкой.

- С Феликсом всё в порядке. - Он выпил полфужера и отёр усы. - Тогда как мать его ещё не наеблась. Дай мне покрепче...

Алексей выдал другу "голуаз", которым Люсьен глубоко затянулся... Знаешь, что я думаю?

- Ну?

- Что она больше не вернётся. Или только тряпки свои забрать.

- Никуда не денется. Вернётся...

- Понимаешь, к примитиву пизду влечёт неудержимо. И что тут можно сделать? Когда отец - поляк. Бил смертным боем...

- А я её люблю, - сказал Алексей про чужую жену.

- Не знаешь ты её.

- Очень...

- Я, думаешь, нет?

Пальцы у друга тряслись.

Бутылка виски осталась в машине. Вернувшись к ней бегом, они врезали ещё, после чего Люсьен рванул. В дорожных знаках протестантской логики уже не было, и они колесили наугад по безвоздушным каменным теснинам. Заливая светом автострады, на городах своих королевство это явно пыталось сэкономить. Мимо неслись какие-то чёрные заводы. Темно было, как...

Из-за поворота с грохотом вдруг вылетела огромная кабина - грузовик со снятым кузовом.

Алексей успел схватиться за поручень над головой и упёрся ногами. Люсьен резко вывернул - они проскочили. Почти впритирку к несокрушимой грани каменной стены.

- Реакция, однако...

Люсьен молчал.

- Бля, жизнь нам спас.

- А зачем?

- Септант, нонант... Погибнуть в Бельгии бессмысленно.

- А жить?

- Где, здесь?

- Нет, - вскричал Люсьен... - Вообще?

Автострада шла синусоидой по этим лесистым арденнским холмам - из долины в долину. Высоко выгнутые фонари заливали всё впереди красноватым светом. Люсьен в молчании прибавил скорость. Алексей покосился на спидометр, но это ещё был не предел. Его вдавило в кресло, и он закрутил до конца стекло, чтобы не слышать встречный ветер. Сигарета ровной струйкой исходила в правящей руке его французского друга - надёжного, как этот мотор, как полотно дороги, как сама Европа, и, взлетая на гребень волны, они на пару с ним врезались в звёздное небо, подсвеченное багровым заревом. Он завёл руку за спину, нашарил "Полароид". Вспышка ослепила их обоих, в ладонь Алексею вытолкнуло снимок в профиль. Потом он щёлкнул руку с сигаретой на фоне приборной доски, и, разглядывая сыроватый глянец, обнаружил на фото, что, выжимая газ до предела, другой рукой Люсьен суеверно перекрестил два пальца. Алексей приложился к видоискателю. Вспышка в лобовое стекло. Небо сквозь него вышло, как открытый космос, откуда нет возврата на брошенную землю. "Полароидом" он перекрыл водителю обзор и выстрелил в лицо.