Салам Кадыр-заде - Зимняя ночь

Женщина решила, что настало время лишиться чувств, грохнуться с сундука на пол. Однако прикинув, что Рахман стоит далеко и не успеет подхватить ее, она закатила глаза и завопила:

- Вай!.. Вай!.. Вай!..

Рахман шагнул вперед и едва поймал грузное тело супруги.

- Термометр! - прошептала Дилефруз, хватаясь рукой за сердце.

Светало. А Адиль все еще ворочался в постели.

Пробило десять. Первым на плач Мамеда встал Адиль. Вскоре проснулась и Дилефруз. Что касается Рахмана, он натянул на голову одеяло и никак не хотел открывать глаз.

Мамед продолжал капризничать.

- Не даст, не даст поспать, сукии сын! - ворчал отец. - Можно подумать, его поили молоком ослицы, Кричит, как резаный...

Когда Рахман был дома, Дилефруз пальцем о палец не ударяла. Он и чай ставил, и пол подметал, и за сыном присматривал.

Зная хорошо свои обязанности, Рахман встал, взял Мамеда на руки и начал прохаживаться по комнате, напевая:

Мой сынишка-шалунишка,

Толотый, кругленький мальчишка,

На заре уже не спит,

Как осленок, голосит...

Услышав слово "осленок", Дилефруз бросила на мужа сердитый взгляд, однако ничего не сказала, ибо Рахман тут же звонко расцеловал сына в обе щеки.

Когда Адиль выходил в галерею умываться, Дилефруз проводила его ненавидящим взглядом, и, высунув из-под одеяла правую руку, погрозила мужу пальцем:

- Смотри, Рахман... Отчитаешь его сегодня - хорошо. А будешь молчать, как немой, - пеняй на себя. Я знаю, что мне делать...

Рахмам обиженно посмотрел на жену.

- Послушай, Дилефруз-ханум, заклинаю тебя твоей дорогой жизнью... Будет! Перестань сердиться. Он еще ребенок! От недомыслия все... Вот и наглупил. Стоит ли с утра поднимать скандал?

- Нет, я не допущу, не позволю себя оскорблять! Муж покачал головой и забормотал:

- Ну и дела...

Вошел Адиль. Рахман остановил его.

- Присядь, сынок, у меня к тебе дело.

Адиль перекинул полотенце через плечо и опустился на стул. Казалось, Дилефруз укололи шилом. Она подскочила в постели и отвернулась к стене.

Рахмаи поставил Мамеда на пол. Мальчик схвати с тарелки котлету, оставшуюся с вечера, и побежал во двор.

Рахман долго молчал, моргая глазами. Наконец взглянул на Адиля, потом на спину Дилефруз и тяжело вздохнул. Взял стул, сел, опять потупился. Казалось, ему было стыдно сына. Дилефруз с нетерпением ждала, когда муж начнет. Ей хотелось, чтобы Рахман накричал на Адиля, залепил несколько пощечин. Только после этого она могла бы успокоиться.

Однако вышло совсем по-другому.

- Где ты был вчера вечером, Адиль? - ласково спросил Рахман.

- Гулял. На карнавале... - ответил Адиль, глядя отцу прямо в глаза.

Рахман опять помолчал, словно не знал, что еще спросить.

- Значит, гулял, да?

- Да! Ходил гулять... И опять пойду! Этого мне никто не запретит. Если ты имеешь что-нибудь против - объясни почему. Что в этом плохого?.. Знай, отец, жить с Дилефруз я больше не могу.

Чувствуя, что Рахман совсем размякает, Дилефруз заворочалась в постели, давая знать, что гнев ее не остыл.

- Нехорошо поступаешь, сынок. Прежде она любила тебя, как родная мать... Не понимаю, что между вами произошло?..

- Ошибаешься, отец! - перебил Адиль. - Ты многого не знаешь. Говоришь, раньше она меня любила... Я и сам раньше старался не думать, родная она или неродная... Но сейчас она на каждом шагу подчеркивает, что я чужой. Мое терпение лопнуло. Начнутся в университете занятия - уйду из этого дома.

Рахман не верил своим ушам.

- Куда уйдешь?

- В общежитие.

- Сынок, - Paхман ласково посмотрел на сына, - будь разумным, наберись терпения. Человек должен отдавать себе отчет в своих словах и поступках. Сегодня ты обижен на Дилефруз, а завтра вы помиритесь.

- Нет, отец, перемирие невозможно. Ты плохо знаешь своего сына. Мы с тобой разные люди. Да, я обязательно уйду из этого дома. И должен сказать, уйду не только из-за мачехи.

- Что еще случилось?..

Глаза Адиля гневно сверкали, губы задрожали, брови нахмурились.

Отец, - мальчик вскочил на ноги. - Хочешь знать правду? Пожалуйста! Я уйду не только из-за мачехи, из-за тебя тоже. Да, да, из-за тебя! У меня открылись глаза на многое! Раньше я не понимал... Но теперь вижу...

- Что? Из-за меня? Что я тебе сделал?.. Разве я тебя обидел?

У Рахмана округлились глаза, он тоже вскочил со стула.

- Мне стыдно, что я живу, в этом даме. Стыдно перед товарищами. Завтра они мне скажет: "Твой отец занимается спекуляцией..." Ты скрываешь от меня свои делишки. Привозишь веши, говоришь: "Купил для соседей". Раньше, когда не было Дилефруз, я этого не слышал!