- Ребята! - неожиданно сказал он. - Вожаку неудобно ходить без оружия! - И, вынув из кармана старый ножик с костяной ручкой, великодушно протянул его вожаку. - На, Габдулла, бери!
Вожак и бегун замерли от удивления, глаза их раскрылись широко и впились в нож. Вот это да!
- Откуда ты взял ото? - с испугом спросил Габдулла.
- Не спрашивай! Дают - бери! - засмеялся Вазир.
Но вожак не спешил взять подарок. Да, ножик поправился ему, очень понравился! И он уже было протянул за ним руку, но удерживала смутная мысль: "Не по ошибке ли попала к Вазиру такая замечательная штука?" Он вспомнил, что в руки отого меткого стрелка нет-нет да попадали "нечаянно" кой-какие вещички.
- Откуда взял, говори правду. Иначе и копчиком пальца не прикоснусь к твоему ножику! - строго сказал он.
- Какую еще тебе правду?.. Раз дают, бери!
- Нет, так я не возьму! Тебя спрашивают: откуда взял?
Вазир осекся:
- Откуда - спрашиваешь... Если правду сказать...
- Что, если сказать правду?
- А то, что если сказать правду, то я его стянул из сумки Шарифуллы-агай, - решился наконец Вазир и, почувствовав, что сказал не то, тревожно спросил: - Что, разве не нравится?
В глазах рассерженного Габдуллы сверкнули недобрые огоньки.
- Украл? - удивленно и гневно воскликнул он и, оттолкнув Айдара, шагнул к Вазиру. - Украл, что ли, собачья шкура?!
- Не украл, а вытащил. Так ведь из сумки ручка торчала... - лепетал Вазир, отступая назад.
Но Габдулла, размахнувшись, ударил его по щеке.
- Вор!
Он размахнулся еще раз, но Айдар удержал его.
- Не марай рук! - с презрением сказал он. Вожак тяжело перевел дух и, указывая на Вазира,
объявил свой второй приказ:
- За то, что Вазир украл у пастуха ножик с костяной рукояткой, исключить его из нашего "Таганка", не считать его нашим товарищем, не подавать ему руки, не вступать с ним в разговоры! Позор!
- Позор вору! - повторил Айдар.
Вазир точно свалился с неба на землю. От его радостного настроения не осталось и следа. Низко опустив голову, он смотрел на жуканавозника, который медленно вылез из своей норки и, оглядевшись, не спеша пополз своей дорогой. Дела жука были куда лучше, чем у Вазира. Прохладный вечерний ветер теребил лохмотья рубашки Вазира, со лба, оставляя грязные следы, струился пот, покрасневшие веки часто-часто моргали. Только большая белая пуговица па уцелевшем воротнике спокойно держалась на своем обычном месте. Она была единственной светлой точкой па всем его теле. На Вазира жалко было смотреть, но в закаленных сердцах его товарищей не было места для жалости, и твердое решение вожака осталось непреклонным.
В этот вечер над опальной головой Вазира прозвучал и третий суровый приказ: ножик немедлепно вернуть хозяину Шарифулле и, упав к его ногам, просить прощения. Если Вазир этого не сделает, то по всему аулу распространить позорное прозвище - вор!
И вожак безжалостно повторил:
- Вазир - вор! Никто из нас не подаст ему больше руки, никто не вступит с ним в разговоры.
И двое из "Таганка", резко повернувшись, пошли домой. Третья опора "Таганка", несчастный Вазир, остался один-одинешенек. Уже совсем сгустились сумерки, а он все еще стоял и думал о своей беде. Последний наказ вожака - немедленно верпуть нож его хозяину - ставил Вазира в особенно трудное положение. Если б завтра был конец света, он, наверное, и не подумал бы исполнять его, но конца света не предвиделось, и, постояв еще немного, Вазир медленно поплелся на ферму. Как раз в это время, закончив работу, пастух Шарифулла-агай возвращался домой. Они встретились на дороге.
- Агай, - робко сказал Вазир. - Вот ваш ножик... я нашел его на склоне Кукрэк-тау...
У Вазира не хватило смелости сказать правду и попросить прощения. Но пастух ничего этою не знал и очень обрадовался.
- Вот молодец! Спасибо тебе! Ты честный человек, - сказал Шарифулла.
В старину говорили: "Одно спасибо спасает от тысячи бед". Но ни похвала Шарифуллы, ни его "спасибо" не спасли Вазира от его главной беды - потери товарищей.
ДОМАШНИЕ ДЕЛА
Теперь заглянем домой к мальчикам. С кого же начать? Начнем с вожака. А то еще обидится.
В семье у Габдуллы трое. Мать его работает дояркой, и с самого начала лета она уехала на летнее пастбище. Габ-дулла остался вдвоем с бабушкой Нагимой. Отец мальчика погиб на войне, и до сих пор еще в селе вспоминают гармониста Мухаммеда.
Страшная бумага об отце пришла за две недели до окончания войны. Там было написано: "Геройски погиб в бою за Родину". Мама и бабушка долго плакали, не осушая глаз, потом они совсем притихли, и бывало так, что за долгий день никто из них не говорил ни слова. Тогда Габдулле не было еще и семи лет, но он своим маленьким сердечком чувствовал, какое большое несчастье вошло к ним в дом, и не мешал взрослым по-своему переживать тяжелое горе.
Читать дальше