Александр Герцен - Былое и думы (Часть 6)

Зато его лордшипство не осталось в долгу.

После долгих дискуций о тряпочке и после показаний Пардигона защитники Бароне начали вызывать свидетелей.

Во-первых, явился старик рефюжье, товарищ Бар-беса и Бланки. Он сначала с некоторым отвращением принял библию, потом сделал движение рукой - "была, мол, не была" - присягнул и вытянул шею.

- Давно ли вы, - спросил один из атторнеев, - знакомы с Курне?

- Граждане, - сказал рефюжье по-французски, - с молодых лет моих преданный одному делу, я посвятил жизнь свою священному делу свободы и равенства... - и пошел было в этом роде. (81)

Но атторней остановил его и, обращаясь к переводчику, заметил: "Свидетель, кажется, не понял вопроса, переведите его на французский".

За ним следовал другой. Пять-шесть французов, с бородами, идущими в рюмочку, и плешивых, с огромными усами и волосами, выстриженными по-николаевски, наконец с волосами, падающими на плечи, и в красных шейных платках, явились один за другим, чтоб сказать вариации на следующую тему: "Курне был человек, которого достоинства превышали добродетели, а добродетели равнялись достоинствам, он был украшение эмиграции, честь партии, жена его неутешна, а друзья утешаются только тем, что остались в живых такие люди, как Бароне и его товарищи".

- А знаете ли вы Бартелеми?

- Да, он французский рефюжье... Видал, но не знаю ничего об нем, - при этом свидетель чмокал по-французски ртом.

- Свидетеля такого-то... - сказал атторней.

- Позвольте, - заметила бабушка Кембель голосом мягкого участия" - не беспокойте их .больше, это множество свидетелей в пользу покойного Курне и подсудимого Бароне нам кажется излишним и вредным, мы не считаем ни того, ни другого такими дурными людьми, чтобы их честность и порядочное поведений следовало доказывать с таким упорством. Сверх того, Курне умер, и нам вовсе не нужно ничего знать о нем, мы призваны судить одно дело о его убиении; все идущее к этому преступлению для нас важно, а события прошлой жизни подсудимых, которых мы равно считаем весьма порядочными джентльменами, нам не нужно знать. Я с своей стороны не имею никаких подозрений насчет г. Бароне.

- А на что у тебя, бабушка, такие хитрые да смеющиеся глаза?

- На то, что ртом я по моему сану не могу смеяться над вами, милые внучаты, а потому посмеюсь глазами.

Разумеется, что после этого свидетелей с прической внизу и с прической наверху, с военным видом и с кашне всех семи цветов призмы отпустили не слушавши.

Затем дело пошло быстро. (82)

Один из защитников, представляя присяжным, что подсудимые - иностранцы, совершенно не знающие английских законов, заслуживают всякого снисхождения, прибавил: "Представьте себе, гг. присяжные, г. Бароне так мало знал Англию, что на вопрос - знаете ли вы, кто убил Курне? - отвечал, что если б его в цепях посадили лет на десять в тюремные склепы, то он и тогда бы не сказал имени. Вы видите, что г. Бароне еще имел об Англии какие-то средневековые понятия, он мог думать, что за его умалчивание его можно ковать в цепи, бросить на десять лет в тюрьму. Надеюсь, - сказал он, не удерживая смеха, что несчастное событие, по которому г. Бароне был несколько месяцев лишен свободы, убедило его, что тюрьмы в Англии несколько улучшились с средних веков и вряд ли хуже тюрем в некоторых других странах. Докажемте же подсудимым, что и суд наш также человечествен и справедлив", и проч.

Присяжные, составленные наполовину из иностранцев, нашли подсудимых "виновными".

Тогда Кембель обратился к подсудимым, напомнил им строгость английских законов, напомнил, что иностранец, ступая на английскую землю, пользуется всеми правами англичанина и за это должен нести и равную ответственность перед законом. Потом перешел к разнице нравов и -сказал, наконец, что он не считал бы справедливым наказать их по всей строгости законов, а потому приговаривает их к двухмесячному тюремному заключению.

Публика, народ, адвокаты и мы все были довольны: ждали резкого наказания, но не смели думать о меньшем minimume, как три-четыре года.

Кто же остались недовольны?

Подсудимые.

Я подошел к Бертелеми; он мрачно сжал мне руку и сказал:

- Пардигон-то остался чист, Бароне... - и он пожал плечами.

Когда я выходил из залы, я встретил моего знакомого, lawyera, он стоял с Бароне.

- Лучше бы меня, - говорил последний, - на год досадили, чем смешать с этим злодеем Бартелеми. (83)

Суд кончился часов около десяти вечером Когда мы пришли на железную дорогу, мы застали в амбаркадере толпы французов и англичан, громко и шумно рассуждавших о деле. Большинство французов было довольно приговором, хотя и чувствовало, что победа не по ту сторону Ламанша. В вагонах французы затянули "Марсельезу".