Борис Казанов - Осень на Шантарских островах

-- Все патроны вышли, -- Счастливчик выбросил из магазина пустую гильзу. -- Даже в торгаша нечем стрельнуть...

-- Тебе б только стрельнуть, -- не вытерпел я. -- Скажи: что я тебе сделал плохого?

-- Меня удивляет, -- сказал он, -- что некоторые старики из торгашей приходят сюда, как в мясную лавку... Ты хоть знаешь, какого ты зверя убивал?

-- Разве я его убивал? -- возразил я.

-- Ты островного тюленя убивал! -- закричал Счастливчик. -- А его научник впервые открыл, про это теперь весь мир знает... Выходит, что он из-за твоих поганых денег свою молодую жизнь погубил?

-- Что ты плетешь? -- вмешался Бульбутенко. -- Совсем это не островной, ларга* это...

* Вид дальневосточного тюленя.

Счастливчик ничего не сказал и отвернулся.

-- Вот ты на него набросился, -- продолжал Бульбутенко. -- Так у него хоть деньги на уме, а у тебя что? Что у тебя на уме?

Счастливчик молчал.

-- А с винтовкой нечего дурить, -- сказал старшина. -- С сегодняшнего числа я тебе запрещаю стрелять. Будешь следить за двигуном, а оружие отдай...

-- Ясное дело, -- усмехнулся Счастливчик. -- План взяли, теперь я тебе не нужен...

Бот был просто завален шкурами. Я даже не знаю, сколько мы взяли, -никому не пришло в голову пересчитать. Как я понимал, на этом промысле заранее ничего не угадаешь. Тут как повезет: время отпускается большое, а план берется за несколько удачных дней. Во всяком случае, мы теперь были застрахованы от всяких неожиданностей до конца промысла. Даже если остальные боты не доберут плана и судно останется без прогрессивки, мне и этих денег хватало на кооперативную квартиру, и еще оставалось... Где ты еще заработаешь столько? За свою жизнь я перебрал много работ, но чтоб столько можно было отхватить сразу -- такого у меня еще не было... Но радости я тоже не испытывал: было такое чувство, будто я уворовал что-то. Это меня встревожило не на шутку, и я потрогал талисманчик и помолился своими словами, чтоб все кончилось добром. Я вдруг перепугался чего-то.

Уже темнело, когда мы повернули назад.

Ветер заходил с разных сторон, как это бывает в пору смены муссонов, а небо было светлое, но свет его сильно деформировал окружающие предметы, и па расстоянии в тридцать шагов было трудно что-нибудь рассмотреть. А потом господь бог врубил ночное освещение и глупые бакланы потянулись к своим гнездам. Мы еще были на полдороге от судна, когда поднялся туман и мы попали в водоворот.

Странное дело: вокруг нас волокло и сшибало лед, а бот шел по спокойной воде, а лед так несло, что я едва успевал сворачивать...

-- Ты только погляди! -- крикнул я Бульбутенко. -- Двигуны, что ли, на эти льдины поставили...

-- Течение глубоко идет, мы его не достаем, а у льдин осадка побольше, вот их и несет, -- объяснил он.

В этом месте, видно, пересекалось несколько морских течений, что было заметно по льду, который двигался в разных направлениях. Один поток льда, примерно в двести ярдов шириной, сворачивал к западу от нас -- это было круговое движение по часовой стрелке, а на самом повороте в него под прямым углом врывался другой поток, который шел в обратную сторону... Льдины переворачивались, налезали друг на друга, а мы крутились в самом центре воронки и не знали, что делать, а в стороне я видел много чистой воды, даже барашки на ней ходили от ветра. И вдруг перед носом у нас развалилась небольшая льдинка, а из-под нее вылетел подсов величиной с одноэтажный дом, он потопил бы нас, но я успел дать задний ход и через горловину, которая образовалась между льдинами, выскочил на чистую воду. Но тут раздался стук в двигателе -- и редуктор заходил, как контуженный...

Счастливчик бросился ко мне и вырвал у меня румпальник. Он толкнул меня так сильно, что я не удержался на ногах и свалился в воду. Я висел за бортом по пояс в воде, упираясь руками в планшир, и Бульбутенко помог мне забраться в бот. Счастливчик в это время возился под капотом, посвечивая себе фонариком.

-- Ну что? -- спросил Бульбутенко.

-- У-у, торгаш... -- Счастливчик замахнулся на меня гаечным ключом.

-- Что случилось?

-- Зачем ты взял его на бот? -- закричал Счастливчик. -- Ему надо сиську держать, а не румпальник!

-- Ну?

-- Подшипники полетели, -- сообщил наконец Счастливчик. Он что-то держал на руке. -- Два шарика: один пополам, а этот -- на четыре части...

-- А ты их давно менял?

-- С весны. Сам знаешь, что редуктор новый.

Бульбутенко бросил якорь на большую льдину, которая проплывала мимо, и нас потащило за ней на буксире. Потом он развернул рацию и стал вызывать судно на связь.