Виктор Кин: Записные книжки (-)

- Извините, кто вы такой? Я с вами незнаком.

Ходят без брюк и не читают вечерок.

Жеманная критика: нахал, оставьте!

К младенцам надо привыкать исподволь, как к алкоголю.

Ему было 17 лет и ни на секунду больше.

Сказал он в злобном унынии.

Супружеский подвиг.

Это его не убило.

Нарисовал красную условность с зелеными пятнами.

Он окоченел от глупости.

Забылась до того, что увидела во сне курицу.

Этот скелет был славный малый с простодушным черепом и подкупающей улыбкой.

О насекомых (проводили время пренеприятным образом).

Он возвышался между ними, как дуб среди капусты.

Многие виды искусства достигли теперь совершенства...

История с граммофоном.

Человек с ясной головой и горячим сердцем.

Укокали.

Моветон.

Ишь, куда метнул!

Он локтями расталкивал дорогу к успеху.

Меня разбирал истерический смех при мысли...

А я воспользовался случаем, чтобы дать залп с другого борта.

А комната так наполнилась воздушными замками, что стало тесно.

Похоже, как мама на неужели...

В такой комнате можно изобрести вечный двигатель или написать гениальный роман - но писать фельетон в ней нельзя.

...Где никто не будет мешать ему считать себя увядающим в неизвестности гением...

Она женщина - это недостаток неисправимый.

Заголовок в хронике: "Не надо было браться за оружие" (несчастный выстрел).

Воняйте, мой дорогой, воняйте, как старый сыр: со слезой и доброкачественно.

Господь даром дал тебе силу, которую я покупаю за деньги (размышления попа).

Он выращивал бороду, как выращивают стихи.

Я всегда попадал в меньший процент...

Пока что все это не роман, а дикое мясо. Методичность ножниц и равнодушие корзины - вот что мне помогает.

Он считал себя несчастным (после разрыва с девицей), но он никогда не умел страдать.

Женщина с бородой.

"Родился маленький ребенок" (у детей есть закоренелая привычка рождаться маленькими).

Слухи о нем доходили и до меня.

Скрижали рецензента.

Тихий мальчик.

История с просьбой не называть на "ты".

А. Хорошие описания людей.

Честертон "Ченстейский викарий".

В. Здания.

Форш "Одеты камнем".

Рысаки тетушки Елагиной.

Толстой. Рукопись, найденная под кроватью.

Человек. Шарль из "Уб. Ант. Риво".

Выпускающий-скептик.

Рак, величиной с... гитару.

Как сюжетная завязка неплох долг перед мертвым.

Может быть, что-нибудь вроде "Тайны И"? Амброз Бирс? (Убийство раненого.)

Хороший сюжет - "Оливковый сад", Мопассан.

Базаров - любовь и смерть.

Джеффри* - подлог, любовь и смерть.

______________

* Герой романа английского писателя У.Локка.

"Свет погас"* - слепота и любовь и смерть.

______________

* Роман Киплинга.

"М.Иден" - крушение любви и надежд и смерть.

Непременно достать "Приключения Якова Претта".

Как Пинкертон знакомится с Милли.

Как Достоевский подготовляет решение Раскольникова убить старуху.

Певец, вошедший в комнату (в тюрьме) и выпрыгнувший в окно, заметив, что оно открыто, - сразу, молча и без колебаний (к вопросу о типе).

Как человек сидит в холодной комнате и читает рассказ о замерзающем человеке. "Он чуть было не схватил воспаление легких".

Раб многих незначительных обязанностей.

Но вот чего я не понимаю, братишки! Мне наплевать на внешний вид коридоров, студентов, на разговоры и на психологию. По крайней мере я сам в жизни никогда на эту ерунду внимания не обращал. Почему, однако, в книге надо надоедать читателю всем этим вздором?

Жаркое было похоже на еретика.

Читать журналы! Торжествовать и неистовствовать. Салат из Нового Мира.

Веселый неудачник: надо рисковать

надо быть энтузиастом

надо мечтать.

Ему все давали советы, но никто не хотел ему помочь.

Позавчера ко мне пришел новый человек.

Это был молодой, 18-ти лет юноша, черный, в очках.

- Моя фамилия Сапожников, - сказал он. - Не узнаешь?

Я обратился к воспоминаниям. Из сонма Сапожниковых, раздвигая их знакомые и полузабытые ряды, я выбрал наконец одного, из самого заднего ряда, - мальчика, сосавшего палец. Воспоминание, как инвентарный номер, указывало мне, что это - пионер, корреспондент газеты "На смену", которую я редактировал лет шесть тому назад.

Я разглядел три или четыре длинных, извивающихся волоса, выросших на губе, - новый, еще не удачный проект усов.

- Да-да, Сапожников. И ему уже восемнадцать лет? А тогда ему было двенадцать?

И пока я пододвигал ему стул, садился сам, вынимал папиросу и стучал ею о коробку, со мной совершались перемены, я ощутил свой возраст. Мои 27 лет усугубились. На моем бритом подбородке проступила борода - сначала обозначилась неясной тенью, потом вдруг, шурша, устремилась вниз, к поясу, веником. Я стал многозначителен и медлителен, - года, знаете ли.